О холере, тюрьме, Италии и коронавирусе

В конце XIX века мир еще верил в прогресс и просвещение. В ноябре 1885 года начальник Главного тюремного управления Михаил Николаевич Галкин-Враской был послан представителем от России на конгресс тюрьмоведов-пенологов в Рим. Третий международный форум объединил официальных и частных лиц, заинтересованных в преобразовании тюремной системы. Конгресс, проводившийся раз в пять лет, был намечен на два года раньше, но перенесен, поскольку с 1883 по 1885 год в Италии свирепствовала холера.

Эпидемия началась с исторического центра Неаполя, потом стремительно перекинулась на другие города. Бедствие подробно описывалось журналистами в российских и зарубежных газетах. «Биржевые ведомости» и другие издания постоянно публиковали информацию о распространении холеры. Эпидемия пагубно сказалась на экономике Италии, обеднел весь юг страны.

В 1883 году болезнь с тревогой ожидали в России. Чехов в книге «Осколки московской жизни» писал, что «холера интересный зверь – египетский…» И продолжал мысль, что эпидемия в России, скорее всего, начнется из-за антисанитарии рынков.

«Египетский зверь» выглядел неизвестным и загадочным, публика с трудом верила в то, что он «поедает» людей. На меры медицинской профилактики не обращали должного внимания, государственных средств как всегда не хватало.

Следует отметить, что с тех пор с этой проблемой в России так и не покончили. В этом легко убедиться, прогулявшись по району Сенной площади и Апраксина двора в Санкт-Петербурге.

С 1881 по 1896 год весь мир потрясла обширная пандемия холеры, которая унесла сотни тысяч жизней. Только за 1884 год в Неаполе умерло 8 тысяч человек. Европейским населением болезнь воспринималась не как кара Божья, а как следствие нарушения санитарных мер. Люди уже понимали, что болезнь связана с заражением от носителя.

Примечательно, что в 1883 году Робертом Кохом был выделен возбудитель холеры. Гораздо раньше английским врачом Джоном Сноу установлено, что распространение холеры происходит водным путем. Среди монахов, употреблявших вместо воды пиво, вспышек холеры не отмечалось. Убежденный трезвенник, Сноу предлагает кипятить питьевую воду перед употреблением, требует запретить массовый сброс нечистот в водные источники.

В 1885 году в Неаполе был принят городской закон «Risanamento». Итальянское слово можно перевести как «восстановление» и «санитарная обработка», что недалеко от истины – ведь необходимо было возобновить жизнь города: организовать доставку чистой воды и очистку от мусора. Принимается властное решение – покончить с антисанитарией и соединить восточный и западный районы Неаполя, построив новую систему водоснабжения и канализации.

Все бы и ничего, но улицы пришлось «прорубать» прямо по антисанитарному историческому центру, снося старые дома и перестраивая церкви. Это делалось в сжатые сроки, ради спасения бедствующего населения Италии. Цель оправдывает средства?

Михаил Николаевич Галкин-Враской – человек весьма наблюдательный и образованный. В 1862 году он посетил Западную Европу, где прожил два года, занимаясь изучением состояния европейского тюремного дела. В России готовилась пенитенциарная реформа, нужен был передовой опыт.

Результатами поездки Галкина-Враскова стал труд «Материалы к изучению тюремного вопроса», вышедший в 1868 году, и Санкт-Петербургская тюрьма срочных арестантов, которая была открыта 11 января 1868 года. Она первоначально размещалась в старых зданиях бывшего «винного городка» на Выборгской стороне Петербурга вдоль правого берега Невы. Затем на ее месте в 1884 году силами заключенных началось строительство легендарной Санкт-Петербургской одиночной тюрьмы «Кресты».

Нигде в мире не было подобной практики. Для тюрем и ссылок в Европе часто использовали монастыри, острова и даже дальние страны. Но чтобы тюрьму строили сами арестанты, да еще и получали за это зарплату! Этого история еще не знала. С грустью отмечу, что впоследствии опыт закрепили и повторили в ГУЛАГе, однако зарплату заключенным уже никто не платил.

В конце XIX века Россия стремилась присутствовать в международных европейских организациях, интегрироваться в общий процесс гуманизации мест заключения. Галкин-Враской подробно описал форум пенологов в своем отчете «Международный тюремный конгресс в Риме», который был опубликован в 1886 году в Санкт-Петербурге и интересен тем, что дает представление не только о круге специальных вопросов, но также об Италии, переживающей шок от последствий эпидемии. Возможно, современному читателю, наблюдающему распространение эпидемии коронавируса в мире, покажется весьма актуальным рассказ русского чиновника. Как говорят немцы: «Посмеемся, чтобы не плакать!»

На открытии заседания профессор уголовного права фон Гольцендорф в приветственной речи делегатам выразил сожаление об отсрочке конгресса, потому что «иностранцам, собравшимся ныне в Риме, не довелось быть очевидцами того высокого примера самоотвержения и героизма, который дан был итальянскому народу его королем».

О ком здесь идет речь? Упоминается король Италии Умберто I, который принимал личное участие в ликвидации последствий эпидемии, а также землетрясения. Известно, что он не только приехал в Неаполь, где шла вышеупомянутая масштабная реконструкция, но посетил все больницы, выражая солидарность со страдающим народом и самоотверженными врачами.

Фон Гольцендорф делает интересный вывод: «Этот пример, доказавший великое значение нравственной силы в борьбе даже с физическою болезнью, должен был бы воодушевить тех, кто посвятил свои труды для борьбы с недугом духовным».

Для преодоления болезни нужна нравственная сила! Недостаточно медицинских мер, важно подавать христианский пример тем, кто страдает, и Господь говорит: «Был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне».

Последовательность в милосердном служении ближнему, помощь в преодолении недуга духовного, каким является и преступность, участие в благотворительных проектах – самая лучшая реклама власти. Разве пример героизма, мужества, совести и честности не подается прежде всего сверху? Возможно, только после этого он подхватывается снизу и воспринимается как истинный народный образец для подражания.

Галкин-Враской упоминает короля Умберто I и королеву также в самом конце доклада, где повествует о теплом официальном приеме по случаю закрытия конгресса: «Их Величества изволили милостиво разговаривать с каждым из приглашенных и по окончании обеда еще долго оставались среди гостей». Известно, что итальянский король любил демократично и радушно общаться с народом, нередко пренебрегая собственной безопасностью.

При посещении итальянских тюрем автор обращает внимание на характерные национальные черты поведения. Так в заведении Regina Coeli (от лат. «Радуйся, Царица!»), названном первыми словами пасхального антифона, его взгляд привлек надзиратель, который на посту «сидел за столиком и завтракал». На вопрос к директору тюрьмы, почему это допускается, тот ответил, что «не видит в этом никакого неудобства».

Оказывается, надзирателей мало и отпускать их на обед нет смысла. Галкина-Враского также поразило то, что заключенным за примерное поведение выдавалось по стакану вина от учреждения, в тюрьме работала типография. Все это русский чиновник осмысливает и делает осторожное заключение о рабочей специфике итальянцев: «Видимое отсутствие внешней выправки, которое легко можно принять за отсутствие дисциплины». Начальники везде его уверяют, что все отлично функционирует, заключенные ведут себя хорошо, никаких проблем не наблюдается.

В этот исторический период преступление нередко связывалось исключительно с духовной безнравственностью, сравнивалось с болезнью, поэтому для исцеления необходимо было изолировать «больного» правонарушителя от здорового общества. Рядом с залом конгресса развернули выставку, где разные страны представили модели одиночных тюремных камер. Бельгия демонстрировала целый железнодорожный вагон для перевозки преступников. Все это выглядело как новаторское очеловечивание тюремной системы.

Что же делать с малолетними преступниками? Как заниматься их воспитанием? Вопрос стоял так же остро, как и в современном обществе.

В моей практике имеется наблюдение за несовершеннолетними заключенными нескольких исправительных учреждений, которые я посещал как церковнослужитель. Внешний вид подростков и тяжесть преступлений зачастую не соответствовали друг-другу, не вписывались в образ лихих разбойников.

При ознакомлении с фрагментами уголовных дел несовершеннолетних мои волосы вставали дыбом от ужаса. До сих пор я не могу понять, как дети могли решиться на столь тяжкие преступления? Многое, конечно, связанно с упущением в воспитании. Родители нередко узнают последними о преступлениях своих детей, не хотят в это верить.

На тюремном конгрессе пенологи видели необходимость «противодействия плачевным последствиям безнравственного воспитания, которое родители дают своим малолетним детям». Конгресс полагал, что судам должны быть предоставлены полномочия «лишать родителей, на определенное время, полностью или отчасти, прав, вытекающих из родительской власти, в тех случаях, когда факты, достаточно доказанные, оправдывают привлечение родителей к ответственности».

В вопросах воспитания детей и профилактике преступности упор делался на традиционную семью, где стоило уважать безграничную власть главы семейства «честного и свободного от всякого насилия над детьми», а домашнее исправление «должно всегда иметь характер частный, семейный и тайный». Другими словами, речь шла о начатках ювенальной юстиции и запрете домашнего насилия. Кто бы мог подумать, что к тем же вопросам общество вернется в XXI веке?

Эпидемии – неизменные спутники человечества, которое не должно смиряться с этим фактом. Противостоять распространению болезни можно не только молитвой, но и деятельностью в духовной, научной и социальной сферах.

В начале XX века вера в просвещение и силу прогресса стала постепенно угасать. Все чаще звучали выстрелы; эпидемии повторялись; мир потрясали революции. Король Умберто I перенес несколько покушений анархистов, тщетно пытался стать любимым народным монархом и в 1900 году был застрелен Гаэтано Бреши. Убийца, избежавший смертной казни (ее в Италии отменили), через год повесился в одиночной камере тюрьмы острова Святого Стефана.

Михаил Николаевич Галкин-Враской счастливо не дожил до Октябрьского переворота, скончался в 1916 году, похоронен в Свято-Троицкой Сергиевой приморской мужской пустыни под полом в притворе храма в честь Сергия Радонежского. Над могилой по инициативе ФСИН России в 2012 году установлена памятная доска.

После себя он оставил главный памятник – тюрьму «Кресты», которая была построена в бытность его начальником Главного тюремного управления и, как ни странно, выглядела гораздо гуманней прежних острогов и мест заключения. Профиль Галкина-Враского изображен на картине Ильи Репина «Торжественное заседание Государственного Совета», выставленной в Русском музее.

25 октября 1987 года римским папой Иоанном Павлом II был канонизирован мирянин Джузеппе Москати, который отличился не только своей благочестивой жизнью, но и участием в борьбе с эпидемией холеры в Неаполе в 1919 году. Четырехлетним ребенком в 1884 году он был привезен родителями в Неаполь, в котором свирепствовала пандемия. Джузеппе выжил, стал врачом и всю жизнь посвятил больным и Богу.

Возможно, нынешнее время, несмотря на «коронавирусный ужас» и предчувствие грядущего «глада, мора и бедствий», породит не только леденящий душу страх, но и новых героев веры и особую форму деятельного христианства, способного преобразовывать реальность в подобие Царства вечного милосердия.

Алексей Пирогов газета «Мирт»