Где найти свое счастливое место

Радость — это не отсутствие боли.

Одна из самых значимых вещей, которые мы можем сделать со своей жизнью, — это поиск места, откуда приходит вся радость.

Задумайтесь на минуту о своем самом раннем воспоминании о глубоком и искреннем счастье. Возможно, вы помните день рождения, праздник или игру. Возможно, вам довелось получить новый опыт, который вы никогда не забудете, или вы смеялись до боли в животе; может быть, это был подарок, или чувство достижения, или вид, или объятия.

А теперь спросите: «Почему существуют подобные переживания счастья? Что такого есть в мире, что позволяет находить в нем восторг, наслаждение и удовольствие?» Казалось бы, это не является необходимым свойством физического мира. Радость — это не то, чего можно ожидать от скал или дубов, и многие животные прекрасно выживают, не смеясь, не радуясь и не глядя с удивлением на горы. Так почему же мы не принадлежим к их числу? Откуда берется счастье?

Проблема излишнего счастья

Один из распространенных ответов заключается в том, что мы испытываем удовольствие, потому что оно помогает нам выжить. Еда доставляет удовольствие, потому что нам нужно есть, удобная одежда и мебель — потому что нам нужен кров и отдых, секс — потому что нам нужно размножаться, дружба — потому что нам нужно сотрудничать, чтобы выжить, и так далее.

В этом есть смысл. Многие удовольствия в этом мире действительно полезны или даже жизненно важны для нас, и вы можете понять, почему выброс «гормонов счастья» при встрече с ними будет нам на пользу.

Проблема в том, что многие другие удовольствия — в том числе и многие мои любимые (и, вероятно, ваши) — не несут в себе никакой полезной функции. Возьмем, к примеру, цветы: мало что в мире способно поднять мне настроение так, как лес, усыпанный голубыми колокольчиками, или поле ярко-желтых подсолнухов, или аромат лаванды. Недавно я спросил жену, где ее счастливое место, и она напомнила мне о саде водяных лилий, который мы посетили на юге Франции.

Даже маленькие дети могут быть очарованы ароматом розы, изгибом и расположением ее лепестков, насыщенностью ее цвета. Но почему? Мы же не едим их. (Многие из самых красивых цветущих растений несъедобны или даже ядовиты для нас). Мы не используем их для жилья или одежды. Они не нужны нам для размножения или связи с другими людьми. Они совершенно бесполезны для нас (это явление озадачило Чарльза Дарвина). Радость, которую они вызывают, обусловлена не их полезностью, а чем-то более глубоким и загадочным.

Это становится еще более понятным, когда мы задумываемся о сравнительной красоте. Почему нарциссы намного красивее картофеля, хотя пользы от них неисчислимо меньше? Почему мы наслаждаемся песней черных дроздов, а не фырканьем свиней, хотя с точки зрения выживания все должно быть наоборот? Почему мы получаем гораздо больше удовольствия от внешнего вида лошадей, чем ослов, тигров, чем жаб, райских птиц, чем домашних птиц? Почему одни вещи намного смешнее других? Почему что-то вообще может быть смешным?

Мы имеем дело с тем, что я люблю называть проблемой излишнего счастья. (Это зеркальное отражение гораздо более известной проблемы зла, о которой современные люди, как правило, знают больше). Проще говоря, в этом мире гораздо больше радости, чем нужно. Да, некоторые источники удовольствия полезны для нашего выживания, и мы можем отбросить их как простую эволюционную адаптацию, если захотим. Но многие из них таковыми не являются.

Самые убежденные материалисты по-прежнему наслаждаются формами и звуками, цветовой палитрой и пропорциями, голосами и лицами, шутками и идеями, поэзией и гармонией, которые не имеют никакого отношения к тому, будут ли они или их потомки жить или умрут, а всецело связаны с радостью и чудом, которые, кажется, заложены в мир. Это счастье не нужно и даже не полезно, но оно все равно есть, прячется на виду и приглашает нас спросить, откуда оно взялось, где оно особенно ощутимо или присутствует, и (если нам захочется приключений) где мы могли бы найти его больше.

Трехмерное счастье

У древних евреев был подробный и (в буквальном смысле) трехмерный ответ на этот вопрос. Он формировал представление обо всем пространстве: о своей земле, столице, храме, лагере в пустыне, истории своего происхождения в саду и космосе в целом. В центре всех этих мест было присутствие Бога.

Начнем с первого счастливого места человечества — Эдемского сада, где люди жили в совершенной дружбе с Богом и испытывали щедрость и благословение. Слово «Эдем» означает «наслаждение», и все в этом саду наводит на мысль о беспрепятственном наслаждении. Конечно, мы все знаем, что произошло дальше. Но связь между изобилием, радостью и Божьим присутствием не исчезла с грехопадением.

С того момента, как Израиль стал нацией, он был организован вокруг места обитания Бога: колена разбивали лагерь снаружи, а скиния находилась в центре (Числ. 2). Чем ближе к центру, тем счастливее — и святее — становилось все вокруг. Нечистота происходила за пределами стана, обычные, привычные дела — внутри него, а поклонение и жертвоприношение — в самом центре.

Скиния была наполнена эдемскими образами (херувимы, золото, благоухающий фимиам, светильник в виде дерева, цветы, фрукты, вода, восточный вход), чтобы ежедневно напоминать Израилю об этом. Дизайн скинии провозглашал истину о том, что вы никогда не будете ближе к «Эдему», к удовольствию, чем когда вы близки к Богу, источнику всех удовольствий.

Эта связь между местом обитания Бога и счастьем в мире станет гораздо более очевидной после строительства храма Соломона в Иерусалиме. Псалмы пестрят упоминаниями о радости в доме Божьем (Пс. 35:8-10; 83:2-3, 11), и даже его восстановление после изгнания наполняет израильтян радостью (125:1-2).

Но отец Соломона, Давид, идет еще дальше. Он заявляет, что, помимо жилища в каком-либо физическом строении, пребывание в Божьем присутствии и радость, которую оно приносит, — это единственное, чего он хочет в жизни: «Одного просил я у Господа, того и буду искать: чтобы мне жить в доме Господнем во все дни жизни моей, созерцать красоту Господню и вопрошать в храме Его» (26:4). Божье присутствие настолько восхитительно, что, ощутив его, вы не захотите ничего другого.

Радость для всего мира

Затем приходит Иисус. Почти сразу же некоторые люди начинают понимать, что место обитания Бога и место, где находится счастье, переместилось из места в человека.

Евангелие от Иоанна особенно ясно говорит об этом. Шатер Божьей славы теперь — это личность Господа Иисуса, где свет воссиял во тьме и Слово стало плотью (Иоанна 1:14). Иисус — это место, где Божье присутствие проявляется на земле, и вся символика храма исполняется в Нем. От облака славы в начале служения Иисуса (2:11; 12:41) до двух ангелов-хранителей в конце его (20:12) — безошибочно можно сказать, что именно этот человек, а не здание или город, является местом, где небо встречается с землей.

Счастье сконцентрировалось в личности Христа. Об этом можно догадаться с того момента, как Иисус появляется на свадьбе и дает всем вино (2:1-12). Дальнейшие подсказки о местонахождении радости появляются по мере того, как Иисус создает изобилие и избыток везде, куда бы Он ни пошел.

Но это становится явным только в ночь перед арестом Иисуса, когда Он, наконец, объясняет ученикам причину всего, чему Он учил. «Сие говорил Я вам, — объясняет он, — чтобы радость Моя была в вас, и чтобы радость ваша была полна» (15:11).

Это не просто стремление, это обещание. Иисус не просто хочет, чтобы Его ученики были наполнены радостью, которая исходит от Него. Благодаря Святому Духу, Которого Отец пошлет во имя Его, Иисус гарантирует Своим ученикам радость, которая превзойдет все печали, которые они знали. В следующей главе Он продолжает одно из самых утешительных заявлений, которые вы только можете найти: «Ныне вы имеете печаль, но Я увижу вас снова, и возрадуются сердца ваши, и радости вашей никто не отнимет у вас» (16:22, курсив добавлен).

Это логично: если Божье присутствие — это место «полноты радости»(Пс. 15:11), и если Иисус — это Тот, в Ком мы находим Божье присутствие в совершенстве (Ин. 1:14), то где бы ни был Иисус — в Своем физическом теле, в хлебе и вине или в движении среди Своего народа Своим Святым Духом, — мы найдем нашу радость во всей полноте.

Вот почему плод Духа — радость (Гал. 5:22). Вот почему ученики были так веселы в день Пятидесятницы, что люди думали, что они пьяны (Деян. 2:13). Вот почему брачная вечеря Агнца в Откровении заставляет людей «радоваться и ликовать» так громко, что это похоже на войско, водопад и грозу одновременно (Откр. 19:6-7). Где есть Иисус, там есть и радость.

Присутствие счастья

Это означает, что местонахождение радости — это прежде всего присутствие, а не отсутствие. Счастливые места связаны с тем, кто или что там есть, а не с тем, кого или чего там нет.

Многие люди сегодня видят все наоборот. Счастье можно обрести, устранив источники печали. Вы достигаете мира, разрешая конфликты; вы обретаете благополучие, изгоняя тревогу; вы испытываете блаженство, снимая стресс; вы отдыхаете, прекращая работу; вы достигаете нирваны, просветления или рая, изгоняя страдания, невежество или тело. Радость находится там, где нет определенных вещей. Даже язык, который мы используем для описания счастливых мест и переживаний — «отпуск», «перерыв», «укрытие», «побег», «уход от всего» — показывает, в какой степени мы рассматриваем местонахождение счастья в отчасти негативных терминах.

В этом, конечно, есть своя правда. Когда в самом конце библейской истории происходит обновление творения, новые небеса и новая земля описываются с рядом восхитительных отрицаний, как место, где нет больше слез, нет смерти, нет скорби, нет плача, нет боли, нет жажды и нет зла (Откр. 21:1-8). Но, что очень важно, причина отсутствия этих вещей заключается в том, что там находится Сам Бог, утирающий слезы и переделывающий мир. «Вот, жилище Божие с человеками», — говорит Сидящий на престоле. «Он будет обитать с ними, и они будут Его народом, и Сам Бог будет с ними» (21:3). Отсутствие скорби основано на присутствии Бога.

Точно так же и радость в этом мире находится там, где присутствует Бог, во Христе через Его Дух, а не там, где отсутствует боль. Она может быть в галилейской лодке, разбитой волнами; она может быть в печали и смятении прощания в верхней комнате, в несправедливости иерусалимского суда, в колодках филиппийской тюрьмы; она может быть в изоляции изгнания на острове Патмос. Какими бы печальными ни были обстоятельства, если Бог присутствует, то радость доступна. Радость обретается в присутствии, а не в отсутствии. Счастье — это скорее присутствие Христа, чем отсутствие кризиса.

Вот почему Павел, например, мог говорить о том, что он «скорбит, но всегда радуется»(2 Кор. 6:10), и продемонстрировать истинность этого, написав самое радостное в истории письмо из одного из самых несчастных мест в истории. Мало какая обстановка могла быть более убогой, чем древнеримская тюрьма. Однако его тюремное письмо к церкви в Филиппах бурлит радостью, потому что Иисус и там: радость в молитве (1:4), проповеди (ст. 18), жизни (ст. 24-25) или смерти (ст. 18-21), смирении (2:1-3), жертвенности (ст. 17-18), услышанной новости (ст. 19), филиппийцах (4:1) и их заботе о нем (ст. 10), и Господе превыше всего (3:1; 4:4).

Если бы для счастья требовалось отсутствие всех источников боли, то ликование, которое мы находим в Филиппах, Псалтири и Писании в целом, было бы невозможно. Наша единственная надежда на то, что мы сможем «всегда радоваться», как призывает нас Павел в 1 Фессалоникийцам 5:16, заключена в бодрящем вечном присутствии Отца, Сына и Духа.

Эндрю Вилсон The Gospel Coalition, перевод hristiane.ru