Чудо исцеления расслабленного у источника. Размышления

— Шалом!

Грезится, или и вправду послышалось. Иоаким, не открывая глаз, напрягся.

— Что лежишь? — вопрос прозвучал явственно, однако ответа не последовало.

Голос незнакомый. К кому-то видимо пришли родственники. Однако, почему же нет ответа? Он шевельнул веком левого глаза, чуть приоткрыв его чтобы видеть, кто же это, и кому адресован вопрос. Правый глаз уже практически не видел, да и открывать его было делом сложным и болезненным. Да и левый глаз умирал. Даже вымыть глаза невозможно. Паралич, прогрессирующий в последнее время сковал тело, сделав неподвижными и руки и ноги. Сквозь так и неразлепившиеся до конца ресницы, увидел он силуэт человека, очевидно мужчина. Молодой. Лицо доброе. Даже улыбается, так доброжелательно. Стоит, буквально вперившись в лицо Иоакима. Незнакомец.

— Болен, — шевельнул беззвучно губами Иоаким.

— Хочешь быть здоровым?- спросил незнакомец.

Ресницы Иоакима опустились. «Таким вопросом и доконать можно,» — первое, что пришло в голову. Мысли о выздоровлении давно покинули его. Тридцать восемь лет уже в этом госпитале-хосписе. И жизни нет, и смерти нет. Но хужеет и очевидно конец близок. Жена оставила его, как только узнала, что паралич глубокий, и исцеления ждать не приходится. Детей не было. Родные, какие были, поумирали. Уж сколько лет вообще никто не заглядывал к нему. Он привык к одиночеству.

— Хочешь ли быть здоровым?

Как же не хотеть. Кто же не хочет быть здоровым. Надежда на чудо всколыхнула Иоакима. Кажется кровь пошла по жилам, так что ему почудилось, будто оживает его тело. Мысли о восстановлении здоровья не покидали его, но доставляли невероятную боль, ибо надежды на исцеление не было. Даже временами явление Ангела в этом скорбном доме, и чудеса исцеления, которые происходили с некоторыми обитателями Дома Милосердия, только усиливали страдания. Ведь для исцеления нужно было войти в воду бассейна, а Иоаким был неподвижен. Никто и никогда не выразил желания побыть с ним, в ожидании явления исцеляющего Ангела. Приходили регулярно какие-то люди. О них говорил окружающие, что это баптисты. Что это значит Иоаким не разумел, а спрашивать было неудобно. Два раза в неделю приходили. Кормили. Иначе давно бы уже концы отбросил. Покормят. Поправят подстилку. Даже лицо водичкой освежат. Слава Богу. Облегчение великое. Спасибо огромное. Но не остаются. Правила такие.

— Хочешь ли быть здоров?

Вот ведь вопрос! Конечно хочу. Уже сто лет хочу! Хотелось закричать. Где-то внутри горел вулкан гнева, готовый выплеснуться и спалить всё вокруг.

«Почему мне такая участь? За что я лишён жизни? Хочу. Хочу, страсть как хочу. Хоть одним глазом увидеть сад родительского дома. Увидеть восход солнца. Горы наши святые. Посмотреть, как люди идут в Храм. Самому войти в Храм. Принести жертву в очищение от грехов. Поплакать у стены храма. Увидеть ещё хоть раз, напоследок, Иерусалим, город нашего Бога Иеговы, нашего Царя, город мира».

Мысли Иоакима повели его по знакомым местам. Его собственный дом, где он начинал свою жизнь с любимой — трепет и восторг возникающий было вдруг, резко сменился чёрной лавиной разрухи.

— Нет дома. Нет жены. Никто не ждёт меня. Никому не нужен я, —  Из под ресниц Иоакима выступили слёзы. — Хочу быть здоровым. Но как? Нет у меня никого. Никому я не нужен.

Губы Иоакима шевелились почти беззвучно. Он даже не понимал, реально ли то, что он переживает в этот момент, или это привиделось ему. Но услышал явственно.

— Встань! Возьми свою постель и ходи!

Голос был отчётлив. Властен. Он проникал в парализованное тело Иоакима, оживляя его мышцы, наполняя сосуды кровью. Забытое ощущение тепла, как это здорово, мелькнула мысль. Тепло. Он инстинктивно потянулся рукой, дабы снять укрывавшую его тряпицу, и уже приподнял покрывало, как в его сознание проникла мысль: «Я ведь не могу ни рукой ни ногой шевельнуть»!

Слово стоявшего подле Иоакима человека было столь властным, что вопреки своим страхам и сомнениям, он скинул покрывало и начал вставать. Забытые казалось бы навсегда движения рук, ног, туловища, вдруг, непроизвольно и совершенно чётко исполнили волю незнакомца, сказавшего: «Встань!»

«Это чудо! Этого не может быть. Тридцать восемь лет, всю жизнь, лежал я здесь, приговорённый к умиранию». Слёзы потекли рекой. Иоаким оглянулся. Так хотелось ему обнять Спасителя. Сказать ему слово благодарности. Он исчез. Его не было ни рядом, ни вообще в видимом пространстве. Но сердце Иоакима ликовало. Скрутил свои лохмотья, на которых прожил жизнь. Взвалил на плечи.

«Надо же. Такой вес взял. Чемпион». Он вышел на улицу. Солнце ярко светило. Полно народу. Какие-то разодетые в непонятные балахоны, похоже священники, а может полицейские, мелькнула мысль, подошли к нему. Строго спросили.

— Кто тебе разрешил в субботу таскать свои лохмотья?

— Он, — опешил Иоаким. — Ну тот, кто исцелил меня».

— А кто тебя исцелил?- вопрос озадачил Иоакима.

«Кто же Он? Узнать бы надо. Уже не ради того, чтобы ответить этим интересным людям, но ради того, чтобы узнать для себя. Кто же это? Исцеляющий недуги. Поднимающий падших. Дающий жизнь отверженным. Кто это такой»?

Пошёл к Храму. «Скажу Иегове спасибо, всё равно это Его благодать, это чудо от Бога нашего».

И вдруг, вот те раз. Он! Тот самый ЧЕЛОВЕК! Тот, кто сказал ему. «Встань. Хватит лежать. Возьми твою постель. Ходи. Будь здоровым». Он подошёл к Иоакиму. Обнял его.

— Кто ты? — спросил Иоаким, буквально трепеща?

— Я Иисус, Мессия, — и добавил по-дружески так, почти нежно. — Слышь, Иоаким. Жизнь штука грязная и суровая. Подлости хватает, буквально на каждом шагу. Берегись, не поддавайся. Храни себя от греха. Что бы хуже чего не случилось.

Вот ведь как друзья мои благословенные. Так было и со мной. Поэтому-то я и говорю. Если есть проблема, ну болезнь, ну измена, предательство или необъяснимо болит душа, иди к Иисусу. Он ждёт тебя. Он приглашает тебя. Встань, и ходи! А чего мучиться. Слышишь, вот что Говорит Иисус.

«Придите ко Мне, все измученные и обремененные, и Я успокою вас»!

Юрий Сипко (экс-председатель РС ЕХБ)