О римской оккупации исторической профанации

Вы не задумывались – какая доля из того, что мы слышим с церковных кафедр, основана на текстах Священного Писания, а какая является плодом воображения? Поколениями из проповеди в проповедь, из книги в книгу передаются детали повествований, имеющие весьма косвенное отношение к новозаветным источникам. Будучи повторяемы из раза в раз, эти детали стали настолько привычными, что мы считаем их чем-то само собой разумеющимся и преподносим их как неотъемлемую часть Божьего Слова.

Пожалуй, наиболее часто упоминаемым «общеизвестным фактом» из этой категории является идея о римской оккупации Иудеи во времена земного служения Иисуса. Повсеместно, от воскресной школы до церковной кафедры, укоренились голливудские образы римских завоевателей-оккупантов, постоянно творящих насилие над мирными и благостными местными жителями.

Мы же собственными глазами на волшебном экране кинотеатра неоднократно видели, как безжалостные римские воины убивали младенцев в Вифлееме. Как выколачивали из иудейских должников непомерные поборы. Как они схватили Иисуса в Гефсимании, а после стерегли Его гробницу. Эти образы укоренились в нашем сознании настолько прочно, что ни исторические сведения, ни здравый смысл, ни даже сам текст Писания не в силах освободить нас от этого заблуждения.

Многие ли готовы сходу согласиться, что в большинстве случаев, когда евангелисты упоминают воинов, это воины не римские, а иудейские? Никто не спорит: римляне, действительно, покорили Иудею. Но только произошло это значительно позже – во время Иудейской войны 66-73 гг. Применение к Риму термина «оккупанты» в более ранние периоды истории является анахронизмом.

Во время евангельских событий захватчиком Иудеи продолжал считаться ее северный сосед – Сирия. Ну скажите: разве на латыни говорили евреи, забывавшие родной язык? Вовсе нет! Языком оккупанта, конечно же, был греческий. Движимые не теряющей популярности идеей «один народ – один язык», сирийские правители два столетия целенаправленно проводили на захваченных землях политику последовательной эллинизации, то есть вовлечения покоренных народов в собственную, греческую культуру.

Однако постоянная борьба между иудейскими группировками, продвигавшими своих кандидатов на вожделенную должность утверждаемого оккупантами первосвященника, неизбежно приводила к междоусобицам. Это сводило на нет все усилия сирийцев по достижению стабильности в регионе. Не помогло даже введение в 170 г. до н.э. Антиохом IV Епифаном в Иерусалиме полицейского режима. Двумя годами позже, в 168 г. до н.э., когда Сирия потерпела неудачу в очередном походе против Египта, в городе распространился слух о гибели царя, и уличные столкновения переросли в массовые беспорядки.

С целью «окончательного решения» еврейского вопроса, Антиох прибегает к крайним мерам. Желая радикально «исправить» ситуацию, раз и навсегда покончив с иудаизмом, он разоряет город, превращает Храм в святилище Зевса Олимпийского, приказывает уничтожить все экземпляры Торы, а также под страхом смерти запрещает делать обрезание, соблюдать субботу и отмечать иудейские праздники. В довершение всего, сирийский царь оскверняет храмовый жертвенник, собственноручно зарезав на нем свинью.

Результат превзошел все ожидания. Междоусобные склоки иудеев мгновенно прекратились: у политических группировок, ранее находившихся в состоянии постоянной конфронтации, появился общий объект объединяющей их ненависти. Началась национально-освободительная война. В итоге, 25 числа месяца Кислева 165 г. до н.э. иудеи захватили храмовую гору и очистили Храм (именно в честь этого события была устанавлена Ханука, праздник обновления Храма, единственный зимний праздник евреев – От Иоанна 10:22). И самым первым значительным официальным международным соглашением, принятым Иудеей после обретения независимости, стал заключенный в 161 году до н. э. договор о взаимопомощи с Римской республикой.

Когда же в 67 г. до н.э., царскую власть и титул первосвященника в стране узурпирует просирийски настроенный Аристовул Второй, отстранив от власти своего старшего брата Гиркана Второго, тот обращается за помощью к римскому полководцу Помпею. Происходит раскол между приверженцами вековых связей с еще не утратившим своего влияния северным соседом и сторонниками прозападного цивилизационного выбора. Начинается междоусобица. Помпей вводит в Палестину «миротворческие силы». Аристовул закрывает перед ними ворота Иерусалима, но Гиркан открывает их. Помпей восстанавливает священство Гиркана, а впоследствии (в 47 г. до н.э.) Цезарь назначает того этнархом («народным правителем») региона.

Так Иудея сделалась сателлитом Рима на правах вассального царства. Рим служил ей гарантом стабильности и безопасности, сама же Иудея играла роль буферной территории между Римом и Парфянским царством, сохраняя при этом практически полную автономию. Иерусалим продолжал чеканить свои деньги, имел собственные органы власти, налоговую службу и силовые структуры, в том числе – армию (со временем войско Агриппы Второго окажет содействие римским легионам в войне с парфянами в 58–63 годах н. э.).

Специфика периода, пришедшегося на служение Иисуса, заключалась том, что со времени низложения в 6 г. Ирода Архелая, оказавшегося неспособным к управлению вверенным ему регионом, и до восстановления иудейской монархии под властью Ирода Агриппы в 37 г. у иудеев не было собственного этнарха. Это ограничивало национальных лидеров в творимом ими произволе: вердикты, требующие смертного приговора, приходилось отправлять для одобрения и исполнения римскому наместнику.

Однако с восстановлением монархии это неудобство отпало, и иудейский царь снова был волен творить все, что ему заблагорассудится. Например – без суда и следствия убить Иакова Зеведеева, а также на потребу толпы арестовать Петра, дабы казнить его публично (Деяния 12:2-4).

Пока же монархия не была восстановлена, иудейская армия находилась в распоряжении первосвященника и Синедриона. Комичность идеи, что воины, приходившие в пустыню к экзотичному еврейскому проповеднику Иоанну Крестителю за советом «А нам что делать?», были римлянами, достойна репризы Монти Пайтона. Конечно же, это были местные, иудейские воины.

Всякий раз, когда в новозаветных текстах мы встречаем воинов, выполняющих волю иудейских царей, первосвященников или членов Синедриона, речь идет не о римских, а об иудейских воинах.

Это не римлян, а собственных солдат, иудеев, Ирод посылает убивать Вифлеемских младенцев (От Матфея 2:16).

Это для галилейских, а не римских тысяченачальников и старейшин устраивает пир и развлекательную программу Антипа по случаю своего дня рождения (От Марка 6:21) и собственному, а не римскому охраннику дает он задание отсечь голову Иоанну Крестителю (От Марка 6:27).

Это иудейских воинов, а не римскую когорту с трибуном во главе, отправляет Синедрион в Гефсиманию арестовывать Иисуса (От Иоанна 18:12). Не римляне же, в конце концов, попятились и пали ниц, распознав в словах Иисуса имя чуждого им еврейского бога (18:6)?

В конце концов, когда от умывшего руки и отдавшего тело Иисуса на погребение Пилата первосвященники и фарисеи требуют выставить у гробницы охрану, «У вас есть стража, – ответил Пилат, – идите и охраняйте, как знаете». И именно они, первосвященники и фарисеи, «пошли, опечатали камень и выставили у могильной пещеры стражу» (От Матфея 27:65,66 МБО).

В римской армии оставление поста караулом грозило децимацией всему подразделению. Сама идея, что, не справившись с поставленной задачей, римские воины помчались докладывать о том провинциальным жрецам, находится за пределом даже комедии абсурда. Тем более – что, когда весть эта распространилась, они, получившие от иудеев материальное вознаграждение за обман своих командиров, не понесли за это никакого взыскания (От Матфея 28:11-15).

Такой же расклад сохраняется и в книге Деяний. Иудейские лидеры, «руками беззаконных» (то есть язычников-римлян, Деяния 2:23) убившие Невиновного, продолжают творить беззакония, опираясь исключительно на собственные силовые структуры. И когда Ирод Агриппа велит казнить воинов, охранявших апостола Петра (Деяния 12:19), есть ли у кого сомнения, что речь идет о представителях царского войска, а не о римских солдатах?

Когда же при описании сцен бичевания и распятия Иисуса в повествовании, наконец, впервые фигурируют римские солдаты, евангелист дает четкое и недвусмысленное указание, что это – «воины правителя» (От Матфея 27:27). А за исключением сцены распятия, где римский наряд грубо и цинично выполняет вверенную ему работу, воины, с которыми мы встречаемся на страницах Евангелий, представляют иудейскую, а не римскую армию.

Традиционное отношение к римлянам, как к агрессорам и оккупантам, является ретроспективой более поздней иудейской истории, и не имеет отношения к тексту Писания. Независимая Иудея, изначально находившаяся в союзе с Римом, как гарантом противостояния сирийским завоевателям, со временем вошла состав империи на правах конфедеративного субъекта, и пользовалась всеми благами, которые предоставлял этот статус.

«Римоинтеграция» принесла в регион свободу передвижения, верховенство права и, прежде всего, – покой. Pax Romana («Римский мир», длительный период социальной стабильности) и транспортная инфраструктура империи стали залогом быстрого и относительно безопасного распространения Благой Вести «даже до края земли».

Повторимся: Иудея, действительно была оккупирована римлянами. Но произошло это значительно позже. Откуда же взялся миф о римских оккупантах времен Иисуса? Немалую роль в этом сыграл кинематограф. И это понятно: бравые легионеры в сверкающих доспехах и с цветными гребнями на шлемах смотрятся на экране куда эффектнее, чем довольствовавшиеся одним сестерцием в день местные воины. Но причина происхождения этой идеи куда глубже.

Мы призваны быть светом и солью лежащему во зле миру. Пророческая роль Церкви по отношению к обществу заключается не в предсказаниях будущего, а в сохранении мира от разложения через нелицеприятное высвечивание всего, что расходится с Божьим замыслом, когда «закон бессилен, справедливость не побеждает, преступник одолевает невинного, суд извращен» (Аввакум 1:4).

Ветхозаветные пророки – Самуил, Нафан, Даниил, Исаия, Иеремия, Амос, Михей – прямо, смело и без лицеприятия обличали царей, священников и народных предводителей, когда те поступали несправедливо, чинили зло и неправду. Хватает в Писании и примеров благочестивого неподчинения беззаконным требованиям правителей. Достаточно вспомнить повивальниц в Египте, Раав в Иерихоне, Исаию в Иудее, Даниила и троих его друзей в Вавилоне, Есфирь в Сузах.

Подобным же образом в Новом Завете Иоанн Креститель обличал тетрарха не только за сожительство с женой брата его, но «и за все, что сделал Ирод худого» (От Луки 3:19). Иисус также неоднократно бросал вызов лицемерию авторитетных вождей народа, узурпировавших седалище Моисеево. А когда первосвященники и старейшины поставили под вопрос Его власть, Он рассказал обличительные притчи о двух сыновьях и о злых виноградарях (От Матфея 21:28-46). Впоследствии Он отказался отвечать Пилату, прямо указывая: «Ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше» (От Иоанна 19:11).

Такую же принципиальную позицию занимают и ученики Иисуса. «Посудите сами, справедливо ли перед Богом подчиняться вам больше, чем Богу?» – вопрошают Петр и Иоанн первосвященников, старейшин и членов духовного совета (Деяния 4:19). «Не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но и обличайте», – призывает Церковь апостол Павел (Ефесянам 5:11).

Оправдание беззаконий, творимых как церковными, так и мирскими властителями была далеко не последней мотивацией при формировании нарратива о римской оккупации Иудеи времен Иисуса. Мол, Иисус жил под оккупантами и ни слова о бесчинствах римских властей не сказал. Вот и нам, Его последователям, не стоит лезть в политику, обличая беззакония, творимые нашими начальниками.

Как бы благочестиво это ни звучало, такая позиция лукава втройне, ибо содержит три серьезные проблемы: логическую, контекстуальную и фактическую.

Логическая уловка состоит в аргументе от умолчания. Мол, раз об этом не сказано, это свидетельствует если не о молчаливом одобрении, то, по крайней мере, о нейтральном отношении к проблеме. На каком основании сделан такой вывод? Иисус много о чем не говорил. Например, о каннибализме, об абортах, о гомосексуальных контактах, да о чем угодно еще. Означает ли это необходимость толерантного отношения к подобным практикам?

Контекстуальная уловка заключается в попытке вынести учение Иисуса за переделы Его благовестия о Царстве и учения о подлинном благочестии: проявлении отношений с Богом через отношения с ближним.

Это – та же проблема, что укоренилась в традиции толкования слов Павла о покорности властям. Когда апостол диктовал Тертию послание христианам Рима, он был не в курсе, что началась новая, тринадцатая глава, и теперь нужно все бросить и вкратце написать про отношения церкви и государства. Он просто продолжил мысль о принципах жизни ученика Христова: не мстите за себя, дайте место гневу Божию. У Него для этого, тебе на добро, есть слуга с мечем – отмститель в наказание делающему злое. За это вы налоги и платите. Уверен: апостолу и в голову не приходило, что эти слова будут впоследствии использованы для призывов с благоговейным молчанием относиться к нечестивым правителям, карающим делающих добро и поощряющим делающих злое.

Третья, и основная проблема – та, о которой мы, собственно, и говорили. Иисус предсказывал наступление римской оккупации и катастрофические события, которыми она будет сопровождаться. Но это было делом будущего. О современных же национальных лидерах Он высказывался без малейшей тени лукавства и лицеприятия.

Те, кто под видом благочестия пытаются таким образом оправдать беззакония, творимые политическими лидерами, обличают тем самым собственное лукавство. Невозможно, отказываясь называть зло злом, быть «вне политики». Ведь любые аргументы в поддержку такой позиции («не все так однозначно», «мы не всё знаем», «другие тоже зло творят», «так велит историческая целесообразность» и т.п.) – аргументы именно политические!

Безучастие в контексте чинимого властями насилия, по сути, – поддержка насильника. Что же это, если не политика? Причем, отнюдь не политика Божьего царства. Не политика света и соли. Нежелание обличать беззаконие – молчаливое в нем соучастие.

Сергей Головин facebook.com