Духоборы Иркутской губернии. Как я пыталась найти следы исчезнувшей общины

Небольшая деревушка Коты находится всего в 40 километрах от Иркутска. Ее основали еще на заре освоения Прибайкалья, и русские поселенцы живут тут уже несколько столетий. Однако мало кто знает, что здесь в конце 19 — середине 20 века разворачивалась настоящая драма одной небольшой общины духоборов.

Разгадать тайну этой закрытой религиозной группы, следы которой в официальных документах потерялись еще в 1920-ых года, и отправились я с друзьями.

На вооружении у нас было несколько старинных книг и публикаций, а также желание узнать, что же там произошло.

В настоящее время осталось всего несколько источников, проливающих свет на историю духоборов: пара публикаций в местных епархиальных ведомостях и книга иркутского профессора М. Муратова, написанная им на основании воспоминаний верующих.

Началась история котинской общины духоборов еще в 1860-ые годы. В то время в Российской империи власть боролась с разными неправославными направлениями христианства, в том числе и с духоборчеством и молоканством. Именно в отношении этих двух течений в православии и был применен термин секта в его негативном значении. Потом от русского сектантства этот термин закрепился и за штундистами, баптистами и евангельскими христианами.

Власть не могла допустить массовый выход населения из православной церкви, поэтому все попытки самостоятельного богоискательства пресекались, а те, кто стоял на своем — подвергались различным репрессиям. Одним из самых суровых наказаний была ссылка в Сибирь. Иркутская губерния приняла на своей земле немало гонимых верующих, в разное время здесь отбывали наказание и лютеране, и молокане, и штундисты, потом сюда ссылали баптистов, а в советское время и христиан веры евангельской. Иногда Прибайкалье было только перевалочной базой для тех, кому предстояло отправиться отбывать наказание еще в более суровые края.

Точных данных нет, однако по воспоминаниям в одну из зим, может 1862 или 1863 года, ссыльные духоборы, отбывшие наказание в суровой Якутии, получили право переселиться в земли на Амуре. Их путь был тяжелым, а денег на это путешествие им не выделили. Они были вынуждены перебиваться случайными заработками, а зимой, когда передвижение было невозможно из-за морозов, останавливаться в каких-нибудь деревнях. Одним из таких перевалочных пунктов для них и стали Коты, тем более здесь у одного из членов этой группы жила родня. Они провели в деревне зиму и двинулись дальше.

Но в это время завязалось общение между духоборами и местными жителями, и новая вера понравилась котинцам. Появились первые обращенные — Николай Щекин, Афанасий Сергеев и несколько других. Они были очень активны в новой вере, их семьи последовали за ними. И к 1880-ым годам община состояла из немногим более 40 человек, в основном это были семьи первых обращенных.

Что интересно, поскольку первые духоборы были в деревне Коты недолго, то не успели передать ученикам свои убеждения в полной мере. Это, кстати, с точки зрения веры оказалось даже и хорошо, поскольку достаточно странное учение духоборов о личности Христа, не вполне разделявшее его божественность, не перешло их котинским последователям, и они верили, что Иисус есть Бог как в православии. Но в целом, не имея общения в другими общинами, не зная основ вероучения, а также литургий и песнопений духоборская группа не особо развивалась, и прирастала за счет детей и внуков первых членов.

Их общение было похоже на современные домашние группы. Они собирались в чьем-нибудь доме, садились в круг, пели те псалмы, которые успели узнать, читали на память Евангелие и как могли, толковали его. В основном верующие были малограмотными и не имели доступа к свежим мыслям и идеям, поэтому о здравости их доктрин сказать сложно. Кстати, их встречи проходили нерегулярно, а от случая к случаю.

Несмотря на такую замкнутость котинской общины, духоборы все де подвергались разным гонениям. Их оскорбляли соседи, называя обидным прозвищем «духоморы», иногда избивали их, а также их преследовали местные власти. В разные годы у духоборов то отнимали имущество, то самых активных ссылали в Якутию.

Одним из постулатов учения духоборов была идея ненасилия и отказ нести воинскую повинность. Первым пострадавшим из котинской общины был Петр Сергеев. Он отказался брать в руки оружие, его посадили сначала в карцер, потом, продолжая стоять на своем, он стал объектом издевательства других солдат, много пострадал и был отправлен в лазарет. Понимая, что он все же не откажется от веры, его оставили служить в госпитале.

С подобным сталкивались и другие молодые мужчины из общины духоборов. Особые гонения верующие испытывали в годы Первой мировой войны.

К началу Революции община была уже небольшой. Случаев появления новых членов в группе практически не было, многие из потомков тех, кто с радостью принял веру более полувека назад, охладели к учению и мало выделялись из окружающего населения. И только несколько семей по-прежнему хранили свою веру.

Последним упоминанием о котинской общине, которое мне удалось найти, был 1923 год, когда вышла небольшая брошюра-исследование профессора Муратова. Далее ни в одном из официальных документов ничего о них не было, хотя советские уполномоченные органы старательно собирали информацию о различных верующих и протоколировали все сведения.

Мне очень не хотелось оставлять такую неясность в судьбе общины, поэтому было решено отправиться в деревню Коты и попытаться узнать хоть что-то об этих верующих.

Расспросы были начаты с продавцов местных магазинов, которые, как правило, в курсе дел всех жителей. И тут пришлось столкнуться с первой трудностью, оказывается фамилия Сергеевы, под которой в архивах упоминались верующие, принадлежит половине коренных жителей села. Походив по домам нескольких владельцев этой фамилии, выяснилось, что они ничего о духоборах не слышали. Нескольким людям, включая продавца, название духоборов было знакомо, но в связи с чем они его слышали, они вспомнить не могли. Местный библиотекарь тоже не смогла помочь, зато напоила чаем.

Случайные прохожие направили нас к одной из старушек, очевидно перешедшей за черту восьмого десятка, она вспомнила, что действительно, такие люди были в их деревне, назвала их обидным уличным прозвищем «духоморы», но вспомнить каких-либо существенных деталей не смогла, кроме того, что большую часть года они ходили босиком.

Переходя от дома к дому, удалось узнать, что на старом кладбище был отдельный участок, где хоронили духоборов, и там не ставили православных крестов. Но сейчас этот участок перегорожен и пройти к нему нет возможности. Другие вспомнили, что жили духоборы в самом начале деревни, отдельно от остальных, но дом назвать уже не смогли.

Опросив несколько десятков человек, казалось, что ответа на свой основной вопрос мы уже не получим. Уставшие от хождений по деревне, раскинувшейся вдоль дороги на пару километров, мы подошли в дому женщины, которая как-то в разговоре с  другой соседкой упоминала духоборов. Она призналась, что услышала о них от другой своей соседки, Тамары Георгиевны, пожилой женщины лет под восемьдесят. Мы пришли в отчаяние, казалось, что череда соседок, что-то слышавших от других, никогда не кончится. Устало, мы побрели в следующий дом, уже оставив машину прогреваться, чтобы ехать ни с чем домой. Тамара Георгиевна была не слишком общительной, но зато удивительно много что помнила.

Последними духоборами в деревне Коты были сестры Щекочихины, их было трое, одна из сестер уехала в Иркутск, где у нее были дети, две других остались в деревне. Они вели замкнутый образ жизни, особо с односельчанами не общались, подробностей их веры особо никто не знал, зато запомнился их внешний вид: они ходили с распущенными волосами и чаще всего босые. После смерти последней из сестер, Анны, где-то в 1970-ых годах из города приехала племянница, похоронила тетю на отдельном участке за кладбищем. Больше о духоборах в Котах не слышали.

Я возвращалась из деревни со смешанным чувством. Что случилось с активной частью общины? Перемолола ли их советская власть, эмигрировали ли они, как другие духоборы за границу, или просто переехали в город?

Одно я поняла для себя точно, чтобы община жила и развивалась, ей нужно быть в братстве.

Когда я смотрела архивные данные советского времени, то те группы, пусть даже небольшие, которые имели единство с другими, выжили и пережили страшное это время, а те, кто не сумел или не захотел общения, постепенно исчезли.

Маргарита Желновакова, facebook.com/m.zhelnovakova