Кто, когда и почему разрушил Храм в Иерусалиме

Для стороннего человека Храм — это только исторический памятник. У каждого народа есть оригинальное, красивое архитектурное строение, которое уже стало символом. В Лондоне — Биг-Бен, в Париже — Эйфелева башня, в Москве — Кремль, а у евреев — Иерусалимский Храм… в прошлом. Был… и его разрушили 10 августа 70 г. н.э.

Кто это сделал и почему?

Храм разрушил Иисус?

Одно из обвинений, предъявленных Христу на суде Синедриона, напрямую было связано с Иерусалимским храмом. Нашлись свидетели, которые утверждали, что Христос собирался ни много ни мало — разрушить эту главную святыню Израиля: «… мы слышали, как Он говорил: Я разрушу храм сей рукотворенный, и через три дня воздвигну другой, нерукотворенный» (Мк 14:58).

Обвинение, конечно же, очень серьезное. Но даже предвзятый суд первосвященников, желавших смерти Иисуса, почему-то не признал его достаточным для вынесения смертного приговора. В чем же дело? Неужели судьи посчитали, будто подготовка столь масштабного злодеяния — слишком слабый аргумент против галилейского проповедника? Ведь это было бы так эффектно — вывести к народу преступника и сказать: «Вот, люди, этот негодяй хотел разрушить нашу гордость и радость, он покусился на самое дорогое, что есть у каждого иудея, — на Иерусалимский храм! За это мы приговорили его к смерти».

Причина отказа от столь убедительного и пафосного обвинения достаточно проста, хотя и не сразу понятна, поскольку современный человек не очень хорошо представляет, каким же был Иерусалимский храм в то время. После реконструкции, произведенной царем Иродом Великим, храм представлял собой огромное сооружение, по размерам и роскоши отделки не имевшее себе равных на всем Востоке. Самая впечатляющая деталь нового храма — платформа размером 14 гектаров (приблизительно 12 футбольных полей) — частично сохранилась до наших дней. Для устройства этой платформы Ирод расширил вершину Храмовой горы, возведя по краям искусственные террасы. Южный край платформы, укрепленный гигантскими плитами белого мрамора, отвесно поднимался над землей почти на 40 метров. Все сооружение вдвое превосходило по площади знаменитый форум Траяна в Риме.

Обвиняя Христа в намерении разрушить столь величественный архитектурный комплекс, судьи попадали в ими же подготовленную ловушку. Если Иисус — обычный бродячий проповедник, такое обвинение выглядело бы нелепо: ведь нельзя же всерьез верить, будто один человек способен разрушить то, что тысячи людей строили на протяжении нескольких десятилетий. А если Он действительно Мессия, способный силой Божьей творить подобные чудеса, тогда как может народ Израиля судить своего Спасителя? Поэтому обвинение было признано недостаточным. Тем более что и подтверждалось оно показаниями людей, прямо названных в Евангелии лжецами: «Первосвященники и старейшины и весь синедрион искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти, и не находили; и, хотя много лжесвидетелей приходило, не нашли. Но наконец пришли два лжесвидетеля и сказали: Он говорил: могу разрушить храм Божий и в три дня создать его» (Мф 26:59—61). В чем же тут была ложь? Неужели обманщики не могли придумать более правдоподобное обвинение, приписав Иисусу столь безумные угрозы? Один из крупных специалистов по лжи спустя два тысячелетия утверждал: чем чудовищнее ложь, тем легче ей верят люди. Но в случае с обвинением Христа ложь заключалась не в самом факте, а в деталях. Спаситель действительно два года назад говорил похожие слова в Иерусалимском храме: «…разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» (Ин 2:19), но подразумевал при этом вовсе не храм Иерусалимский, а собственное тело, так что Его слова были пророчеством о Его крестной смерти и воскресении: На это сказали Иудеи: «сей храм строился сорок шесть лет, и Ты в три дня воздвигнешь его? А Он говорил о храме тела Своего. Когда же воскрес Он из мертвых, то ученики Его вспомнили, что Он говорил это, и поверили Писанию и слову, которое сказал Иисус» (Ин 2:19—21). Ложь свидетелей была в передергивании и подмене слов. Христос не говорил: могу разрушить, но — разрушьте, не говорил созижду, но — воздвигну. От таких «мелочей» общий контекст сказанного меняется очень существенно. Но в целом обвинение все же было абсурдным и могло рассматриваться лишь в качестве оскорбления в адрес храма, что для смертного приговора было явно недостаточно.

Однако тогда же Иисус говорил и о разрушении Иерусалимского храма: «И выйдя, Иисус шел от храма; и приступили ученики Его, чтобы показать Ему здания храма. Иисус же сказал им: видите ли все это? Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; все будет разрушено» (Мф 24:1—2). Эти слова на суде могли прозвучать куда более убедительно, но слышали их только ученики, поэтому лжесвидетели не могли присовокупить их к своему обвинению. Конечно же, Иисус не собирался разрушать Иерусалим. Как Богочеловек, Он провидел трагическую судьбу храма, который был разрушен до основания спустя три десятилетия во время штурма восставшего Иерусалима римскими войсками. Но не было в Его словах ничего, кроме горечи и жалости к людям, не сумевшим узнать своего Спасителя, и обрекающим себя этим на грядущую гибель: «Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! Сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели! Се, оставляется вам дом ваш пуст» (Мф 23:37—38).

Войска Тита

В Иерусалиме шла ожесточенная борьба партий, когда Веспасиан, взяв Хеврон, отправился принять на себя управление империей, и оставил своего сына Тита продолжать войну. Тит подошел к Иерусалиму с двух сторон (70 г.); отбивая непрерывные вылазки осажденных, он поставил под городом три укрепленные стана: два на севере, третий на юге, у горы Элеонской – и начал осаду. Он надеялся скоро овладеть Иерусалимом; его расчет не оправдался. Враждуя между собою, все три партии осажденных с одинаковым мужеством бились против римлян. В праздник Пасхи, Иоанн, самый отважный и хитрый из иудейских вождей, отчасти обманом, отчасти силой захватил храм; священническая партия зелотов принуждена была подчиниться ему, и власть была разделена только между ним и Симоном. Взяв с собою Иосифа Флавия, Тит подъехал к стенам Иерусалима и убеждал осажденных жителей Иерусалима сдаться. Ему отвечали стрелами; одна из них ранила Иосифа. Тит велел ставить против стены осадные машины. Иудеи мешали римским работам непрерывными вылазками; но как ни храбро бились они, через три недели наружная стена Иерусалима обрушилась в нескольких местах. Тит ворвался в Новый город и 7 мая расположился станом на Безефе, на том самом месте, где стояли некогда ассирияне, и которое еще сохраняло имя «ассирийского стана». Но вместе с опасностью росло и мужество осажденных иерусалимцев. Пять дней и ночей обе их партии, отложив свой раздор, обороняли вторую стену от непрерывного приступа римского войска, превосходившего их числом; они совершали чудеса храбрости и наконец добились блистательного успеха: нападающие были отбиты с уроном. Сам Тит едва не погиб; в несколько часов были уничтожены все успехи, добытые долгими, тяжелыми усилиями римлян. Титу надо было возобновлять осаду с начала.

Велика была радость жителей осаждённого Иерусалима: казалось, что Бог защищает свой храм крепкою рукою, как в старину, что оправдывается верование в неразрушимость храма. Но самонадеянность, которой предались иудеи, погубила их: они стали менее внимательно остерегаться врага; через четыре дня неутомимый Тит и его храбрые легионы разрушили вторую стену и стали готовиться к нападению на Старый город и гору храма. Тит послал Иосифа снова убеждать осажденных иерусалимцев, чтоб они сдались. Предложение было отвергнуто с насмешкою. Раздраженный Тит велел распинать на кресте всех захватываемых в плен. Мучимые голодом, люди толпами выходили из города за стены рвать траву для пищи себе; римляне хватали и распинали их. Защитники Иерусалима смотрели на это ужасное зрелище, повторявшееся каждый день, и оставались непоколебимы. Их отважные вожди велели вести подкопы под неприятельские осадные работы, сделали отчаянную вылазку, зажгли римские машины, разрушили работы, которые неприятель возводил 17 дней. Тогда Тит стал строить кругом города Иерусалима с башнями, чтоб отрезать всякий подвоз припасов к осажденным. Озлобленные римские воины построили стену с изумительной быстротою. Но осажденные продолжали с мужеством отчаяния и фанатизма выносить страдания голода и отбивать приступы врага. Иерусалим был переполнен народом, получать припасы было невозможно; голод свирепствовал так, что каждый день осады умирало множество людей; был даже такой случай, что мать зарезала и съела свое дитя. Иосиф говорит, что число умерших от голода простиралось в июле уже до 115,880 человек.

Римляне, взяли цитадель Антония и с каждым днем теснее окружали гору храма; но зелоты продолжали обороняться с непреклонным мужеством. Чтобы никто не смел говорить о покорности римлянам, они казнили многих важных людей, подозреваемых в склонности к миру. Жертвоприношения в иерусалимском храме были прекращены; но каждый день падало много людей в жертву отчаянной борьбе. Мужество осаждённых иудеев росло вместе с безнадежностью их положения; росло и ожесточение римских воинов. Напрасно Тит старался обуздать свирепость войска: всякое сострадание было заглушено в римлянах ненавистью к обороняющимся и жаждой разграбить сокровища храма. Алчность была так велика, что и римские и азиатские воины Тита взрезывали животы пытавшихся уйти из храма, разыскивая, не найдется ли проглоченных золотых монет в их желудке.

Наконец пришел последний час осады. Это было 10 августа 70 года. Головня, брошенная одним из римских воинов, зажгла иерусалимский храм. В порыве алчности и злобы римские воины неудержимо ринулись на укрепления террасы храма и залили ее кровью, грабили, разрушали все. Были убиты тысячи людей, едва державшихся на ногах от голода. Где прежде звучали гимны молитв, раздавались теперь стоны убиваемых и дикие крики торжества победителей. В зале наружной колоннады храма искали спасения себе 6 000 безоружных людей; римляне зажгли зал, и все они погибли. Священники умирали на ступенях жертвенника, поражая врагов железными палками; некоторые бросались в пламя. Скоро вся гора храма стала морем огня. Когда иерусалимский храм был разрушен, победители, издеваясь над иудейской вероq, поставили на священном месте свои знамена с изображениями орлов и принесли языческие жертвы.

По уверению Иосифа, человеколюбивый Тит глубоко сожалел о разрушении иерусалимского храма; оно было делом случая или воли Божией. Но один из тогдашних поэтов, прославляя Тита, говорил: «Почерневший от пыли иерусалимского боя, он бросает зажженную стрелу и истребляет все».

Он говорил так, не опасаясь, что его слова не понравятся Титу. – В «хронике» аквитанского писателя V века, Сульпиция Севера, вообще следовавшего Тациту, разрушение иерусалимского храма во время осады приписывается самому Титу; вероятно, так говорил Тацит, рассказ которого о конце иудейской войны не дошел до нас. «Говорят, что Тит созвал военный совет и спрашивал, должно ли разрушить такое здание, как Храм. Некоторые полагали, что не следует уничтожать посвященного Богу здания, превосходящего великолепием все другие человеческие сооружения, что сохранение Храма будет свидетельством кротости римлян, а его разрушение опозорит их неизгладимым пятном жестокости. Но другие, и в том числе сам Тит говорили, что необходимее всего разрушить именно иерусалимский храм, чтобы совершенно искоренить веру иудеев и христиан, потому что эти два вида веры, хотя враждебны один другому, имеют одно и то же основание, что христиане произошли из иудеев. Если истребить корень, то легко погибнет и ствол дерева. По божественному внушению, этим воспламенились все умы, и таким образом храм был разрушен». Грец в своей «Истории иудеев» (Grätz, Geschichte der Juden) замечает на это, что христианская община, очень малочисленная, едва ли была известна Титу хотя бы только по имени. Но разве уже не было много говорено о христианах в Риме при пожаре в царствование Нерона?

После разрушения иерусалимского храма Иоанн и Симон с остатками своих воинов ушли в Старый город. Они предлагали Титу сдать его, если им будет позволено уйти с оружием в пустыню. Тит, которому воины на пылающей горе храма дали почетный титул императора, отверг с негодованием требование свободного пропуска. Отчаянная оборона возобновилась. Скоро запылали передовые укрепления Старого города. Бой шел ожесточенный. Зелоты убили 8 000 иудеев, укрывшихся с ними в Старый город Иерусалима, когда эти люди стали просить пощады у римлян. Непоколебимые фанатики не хотели слышать о подчинении римлянам. Они и римляне соперничали между собою в делах ярости. Восемнадцать дней длились приступы к Старому городу. Наконец, некоторые части стены и наименее крепкие башни были разрушены таранами. Последние защитники национальной независимости скрылись в подземные галереи. Римляне вошли в город, перерезали всех кого нашли, разграбили все и зажгли опустевшие дома.

Как пишет Флавий, будущий император не собирался поджигать храм, но римские солдаты ослушались. Храм пылал 10 дней. Интересно, что он был разрушен в тот же самый день, когда войска Вавилона сожгли Первый Иерусалимский храм.

Фото на обложке — Франческо Айец «Разрушение Иерусалимского храма»