Бог прячущийся

Выходя из костела, он встретился с Николаем Игнатьевичем. Обнялись, как добрые приятели.

– Я предполагал, что вы обязательно войдете вовнутрь. Скоро начнется месса, но маленький запас времени еще есть. Фреску Сальвадора Дали видели?
– Она же в алтаре – как не видеть?
– И как она вам?
–  Оригинальное изображение распятия. В таком ракурсе я его никогда не видел. Обычно вид снизу, глазами людей. А здесь – сверху. Чувствую, что в этом заложен особый замысел художника. Но я слаб в религиозном понимании библейских сюжетов. Не дорос еще.
– Подойдем поближе, чтобы увидеть детали. Я буду говорить потише, чтобы не нарушать правила приличия.

Иннокентий вовсе не был расположен к разговору о картине. Он еще был полон нахлынувшего на него нового состояния, начавшегося со вчерашнего утра: Адель, ее серебристый голос… и ночь. Все еще надо было вновь и вновь осмыслить.

Впрочем, странное в том было лишь то, что было столь неожиданно. Хотя, так ли уж неожиданно? Одиночество никогда человеком не воспринимается как нормальное состояние, и подсознательно оно всегда стремится к неодиночеству.

Николай Игнатьевич в это утро был несколько возбужден. Или так кажется? А тот, словно подтверждая предположение, приглушенно заговорил:

– Извините, что несколько странно получается: надо бы нам «за жизнь» поговорить, а я – сразу о возвышенном. Но для меня эта картина была откровением. Взгляните. Здесь как бы три пласта по вертикали. Внизу – идиллическое изображение спокойного озера с тремя рыбаками. Светлое небо над ними символизирует довольство земной жизнью. В этом пласте – состояние основной массы верующих людей, которым не нужны какие-то особые душевные размышления о Высшем. Помните у Максима Горького: «Ну что же – небо? Как мне там ползать? Мне здесь прекрасно, тепло и сыро»? И в самом деле, чего же более: покрестился и «что тебе, Господи, еще от меня нужно?».
Второй пласт – это само Распятие. Но обратите внимание: это ведь не Христос. Достаточно увидеть это мускулистое тело мужчины. Человек, который понял однажды, что смысл Бытия глубже – или, если угодно, – выше, чем заниматься только рыбачеством. Я утрирую. Но ведь, если разобраться, то вся наша деятельность, вплоть до творчества, – это все же «рыбачество» до той поры, пока человек не начинает прозревать нечто Высшее. Как там у Мандельштама?

«Образ Твой, мучительный и зыбкий,
Я не мог в тумане осязать…».

Но парадокс в том, что и после, уже на осознанном вероисповедном пути, этот образ бывает и мучительным, и зыбким. И мучение это – вот этот крест на черном фоне. Гвоздей, пригвождающих человека, как видите, нет, – так что можно бы и сойти со креста…

Иннокентий Ильич легонько дотронулся до плеча собеседника и, приблизившись к его уху, почти прошептал:

– Это мне напоминает, Николай Игнатьевич, кинофильм «Последнее искушение Христа» по роману Никоса Казанзакиса. Мой коллега по перу – я ведь работал журналистом – написал по этому поводу статью «Не последнее искушение Христа».
– Да? И что он написал?
– Все не перескажу. Основной смысл в том, что и роман, и фильм говорят не о Христе, а о человеке, избравшем христианский путь. Там еще было пояснение со ссылкой на апостола Павла: «Христос в вас». Но не всякий, причисляющий себя к христианству, доходит до распятия. И даже не всякий, взошедший на крест, выдерживает искушение, известное из евангельского повествования: «Если Ты – сын Божий, сойди со креста». Вы ж наверняка видели этот фильм. Так вспомните, что сошедшему с креста Христу апостол Петр показал, что это сам сатана его искусил, – и Христос, ужаснувшись апостольскому пояснению, возвращается на крест. Мне тогда трудно было все это уяснить по причине моего невежества в области религиозной, да и сейчас я ненамного в этом продвинулся. Но статья была написана мастерски, со знанием глубинного смысла. Я ее перечитывал несколько раз, а после даже благодарил автора.
– Жаль, что я не читал эту статью.
– Но еще несколько слов о картине. Так вот, эта темнота, на фоне которой распятый человек, – это наши мучительные вопросы, которым нет ответа. Нет, лучше сказать так: на которые далеко не сразу даются ответы. Отсюда – тяжелое духовное одиночество, вот этот густой мрак на картине, скрывающий до времени неведомое. В иудаизме есть даже выражение: «Истинно, Ты – Бог прячущийся». Хотя, что я говорю? Это ведь у пророка Исайи сказано. В нашем синодальном переводе звучит иначе: «Ты – Бог сокровенный». Но мне ближе Исайя с древнееврейского.
– А что это значит – «прячущийся»?
– Смысл здесь настолько же глубокий, насколько и болезненный. Ведь нам, верующим людям, думается, что в наших запутанных судьбах по нашим усердным молитвам Господь тут же даст разумение понять все: смерть детей, одиночество (даже если муж и жена верующие; да, да, такое тоже бывает), затянувшееся безденежье при всех наших способностях трудиться. Вопросам несть числа, и мы вопрошаем о несправедливости в мире и о ней же в нашей личной жизни. Перечислишь ли все? А Он – прячется. У меня есть молодая особа, – относительно моего почтенного возраста, – живущая в Израиле. Переписываемся по интернету весьма изредка. Она недавно приезжала в Москву на конференцию по иудео-христианскому диалогу, но я быть там не смог, так что лично, вживую, я ее и не видел. Она хорошо пишет, и в книге об Иове, этом библейском страдальце, она рассуждает о «прячущемся» Боге. Если в немногих словах, то выглядит это так: Он не торопится явить нам Себя в скорых ответах, ибо человек до многого должен созревать самостоятельно. А созревание – процесс во времени, времени мучительном, ибо и думы наши нелегки. Потому и кажется нам, что Он как бы прячется от нас.
Но теперь мы обратим внимание на третий пласт, верхний. Вы видите? Человек с креста смотрит вниз, но сверху льется свет, который он, человек, пока и не замечает. Иначе, я уверен, он поднял бы голову. Для него Бог пока что прячущийся, но Свет все-таки есть. В этом, полагаю, мысль Сальвадора Дали. Откровенно говоря, странно, что он мог до этого додуматься – при всей его эпатажности и скандальности. Но темны недра души человека: в нем могут уживаться и святой, и грешник. Пойдем, однако, богослужение уже начинается.

Александр Булгаков (из книги «…А Бог был ясен, радостен и прост» (готовится к изданию), газета «Мирт»