Живем верой, а не виденьем

Мы живем верой, а не виденьем. Нам не дано в полной мере познать Бога и Его действия в этом мире. «Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать» (1 Коринфянам 8:2). Равно как и никогда не поймем, что же есть наблюдаемое нами: это попытка Бога до нас достучаться, или так происходит по какой-то другой причине?

Псалмопевец писал: «Ты удалил от меня знакомых моих, сделал меня отвратительным для них; я заключен, и не могу выйти» (Псалом 87:8-9). Конечно же, он имел в виду не санитарный карантин. Но многие, оказавшись в изоляции из-за вирусной эпидемии, отчасти испытали нечто подобное. Они стали искать заменитель личного общения в социальных сетях. Но царящее там лубочно приукрашенное равнодушие порой оказывалось хуже искреннего неприятия.

Когда одна девушка написала о смерти пораженного вирусом отца, меня потрясло обилие бессмысленных комментариев с неуклюжими попытками утешения: мол, не переживай – все будет хорошо. Что будет хорошо?!.. Все уже плохо! Отца больше нет, а остальные члены семьи подвергаются смертельной опасности! Этого, что ли, мало?!..

Может, именно поэтому ранней Церкви, которая испытывала гонения, и была послана книга Откровения Иоанна Богослова. За ее фантастическими образами стоит простое послание: всё плохо, всё будет еще хуже, но мы уже победили! Не пытайтесь понять каждую деталь. Поймите главное: наше упование сильнее всего того, с чем мы можем столкнуться.

Даже когда во всем мире надеяться больше не на что, у детей Божьих остается надежда сверх надежды, как у их праотца Авраама, который «сверх надежды, поверил с надеждою, через что сделался отцом многих народов, по сказанному: “так многочисленно будет семя твое”» (Римлянам 4:18). Мы и есть его семя по вере.

Читая Библию, мы можем не заметить, как часто в ней герои веры жаждали ответа, искали утешения и не получали его, но продолжали с надеждою взывать к Господу. Взять, к примеру, книгу псалмов:

«Помилуй меня, Господи, ведь я изможден.

Исцели меня, Господи, так как дрожь пробирает меня до костей,

и душа моя в большом смятении.

Сколько еще, Господи, как долго?» (6:3, 4, МБО)

«Для чего, Господи, стоишь вдали,скрываешь Себя во время скорби?» (9:22).

«Доколе, Господи, будешь забывать меня вконец?

Доколе будешь скрывать лице Твое от меня?

Доколе мне слагать советы в душе моей,

скорбь в сердце моем день и ночь?

Доколе врагу моему возноситься надо мною?» (12:2, 3).

«Боже мой! Боже мой! для чего Ты оставил меня?

Далеки от спасения моего слова вопля моего» (21:2).

На эти вопросы нет ответа. Тому, кто задает их, не нужно объяснение – он и без нас зачастую знает правильные слова. Но никакие слова не заменят подлинного сострадания или хотя бы простого сочувствия – пусть даже безмолвного. Так, когда «услышали трое друзей Иова о всех этих несчастьях, постигших его… возвысили голос свой и зарыдали; и разодрал каждый верхнюю одежду свою, и бросали пыль над головами своими к небу. И сидели с ним на земле семь дней и семь ночей; и никто не говорил ему ни слова, ибо видели, что страдание его весьма велико» (Иов 2:11-13). Заговорить – худшее, что они могли сделать. «О, если бы вы только молчали! это было бы вменено вам в мудрость», – скажет страдалец впоследствии (13:5).

Так что, когда звучит нетерпеливое: «Где же наши доблестные апологеты? Пусть дадут нам ответ за Бога! Не в этом ли назначение апологетики – давать ответ?» – приходится объяснять: нет, не в этом. Мы все, апологеты в том числе, призваны к готовности кротко и благоговейно дать ответ (по-гречески – apologia) «всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании» (1 Петра 3:15). Апологетика немыслима вне этого упования. Она не создает веру, она помогает осознать бессмысленность неверия.

Вера же – отнюдь не то же самое, что понимание. Она – «твердая убежденность в том, на что мы надеемся, и уверенность в реальности невидимого» (Евреям 11:1, ИПБ). Именно она и позволяет нам надеяться сверх надежды. Ведь мы даже не знаем, является ли наша сиюминутная, непосредственная надежда тем самым, на что следует надеяться, или же у Бога совсем другие планы.

«Ибо мы спасены в надежде. Надежда же, когда видит, не есть надежда; ибо если кто видит, то чего ему и надеяться? Но когда надеемся того, чего не видим, тогда ожидаем в терпении. Также и Дух подкрепляет нас в немощах наших; ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными» (Римлянам 8:24-26).

В этом мире мы все – переселенцы и беженцы, странники и пришельцы (1 Петра 2:11). Но, даже проходя долиною смертной тени, мы помним, что у нас есть Пастырь, Который прошел здесь прежде нас, и можем уверенно следовать за Ним. «Мы ходим верою, а не видением» (2 Коринфянам 5:7). Видеть – не то же самое, что верить. А вот верить – это все равно, что видеть. И потому всякий, кто думает, что видит – слеп. Тот же, кто верует – блажен!

Сергей Головин facebook.com