Просто как H2O

В мистике есть место несвятости и недостаточного самосовершенствования. Пока ты руководствуешься мистическими пониманиями, ты думаешь так: «Бог дал ему, потому что он совершенней, чем я. Он лучше, чем я. Он дольше молится. Он больше дает. Он больше посвященный. Он более духовный, чем я. А я еще нет».

И такой взгляд вносит в нашу жизнь мистицизм, недостижимость. Тебе уже надо идти в пустыню и вступать в какие-то практики, вешать колокольчики, рисовать крестики на окнах или читать «Отче наш» 13 раз в день, или петь всякие мантры.

Это происходит из-за того, что ты не понимаешь, что это закон Божий. Физический закон Божий, который говорит, что если ты читаешь Слово, если ты веришь в него и провозглашаешь его, то ты замыкаешь действие Божьих законов. Их много. Они разные. Не надо брать их истерикой. Истерика хороша для новорожденных детей. Согласись, истерика – единственный способ коммуникации ребенка, который родился. Он постоянно плачет. Он не знает пока, как донести до родителей информацию, что ему что-то надо, потому что он не выучил речь. Он не выучил законы этого мира. Он не умеет их использовать. Он не знает, что можно просто сказать: «Папа, я хочу есть, я хочу пить». Поэтому можно кричать, ничего страшного в этом нет. Но истерика – это не средство общения с Богом. Это хорошо, только когда ты маленький. Это не обязательно средство получения помазания или ответов на молитву.

Часто, становясь более взрослыми христианами, мы возвращаемся от пережитых неудач, от пережитых ошибок в своей христианской жизни в детство. Мы думаем, что нам раньше было лучше, а сейчас хуже из-за того, что мы что-то упустили. И это что-то – плач. Плач младенца. Это истерика. Но, в сущности, это невыполнение функций повзрослевшего человека. После того, как мы пережили неудачи, мы бежим в это детство и пытаемся его повторить, помня то блаженное состояние полного обслуживания, когда за нас все делали. Нам там было хорошо, и мы начинаем угукать, сюсюкать, пускать пузыри – вести себя, как дети, думая, что это восстановит то состояние, в котором нам было хорошо. И даже если оно восстанавливается, то это называется словом «психосоматика» – это наш разум подыгрывает нам. Вспоминая, как тебе было хорошо в детстве, твой разум, который за тебя, подыгрывает тебе. А ты думаешь, что это Господь.

Но это самообман. Можно остаться в этом и выстроить из этого мистическую религию. А все потому, что у нас есть склонность убегать от проблем. Когда мы говорим: «Будьте, как дети» (Матф.18:3), — мы не имеем в виду буквально. Это означает, например, что детям не дают пить вино, поэтому ты выбираешь вино Святого Духа.

Итак, есть множество законов Божьих, записанных в Библии. Но их восприятие зачастую связано с нашей культурой, воспитанием, традициями. Но чем меньше ты превращаешь это в сказку, тем больше у тебя шансов, чтобы они заработали. Мы никуда не убираем чудеса, ангелов, Славу Божью, помазание, присутствие Господне, но мы выводим их из разряда мистики.

Мы думаем, что если мы совершим определенные движения, потанцуем определенные танцы, пропоем определенные ноты или простоим определенное время на коленях, то обязательно будет чудо. Но сила молитвы зависит от времени, но не пропорциональна ему. Сила молитвы не равна времени, проведенному в молитве. Сила молитвы не равняется тому, сколько часов ты провел в молитве. Сила молитвы равняется тому, насколько ты знаешь Бога, как ты утвержден в Слове, во что ты веришь.

И сила поклонения не равна профессионализму поющих, правильным стихам, она не равна даже наличию аппаратуры, что в современном протестантизме звучит почти как ересь. Сила поклонения напрямую равна поклоняющемуся. И ты никуда не выйдешь из этого коридора. Сила поклонения равна тем, кто поклоняется, как на сцене, так и в зале. Ты никуда от этого не уйдешь. Мы можем быть в пустом помещении, без звука, без музыки. Музыканты могут хлопать в ладоши, чтобы давать ритм. И это может быть самое лучшее поклонение, которое мы когда-либо переживали. И, наоборот, у нас могут быть все навороты, все самое-самое лучшее — самые профессиональные музыканты, авторские тексты, богодухновенные гимны – и у нас может не быть никакого поклонения. Это законы Божьи, и тут нет никакой мистики.

То же самое, когда мы собираем пожертвования. Сила того, что произойдет, зависит от того, что ты сделаешь и как ты сделаешь. Оно не зависит от проповедника или от церкви. Оно зависит только от одного: что ты в это вложишь. Невозможно извлечь из денег то, что туда не вложено. Можно вложить свою веру во что угодно: в деньги, в людей, во время. Ты можешь вообще ничего не иметь. Только свое время. Ты всегда имеешь свое время. Если у тебя нет ни копейки, ты можешь пожертвовать свое время здесь или дома, когда ты молишься или когда свидетельствуешь. Ты всегда можешь что-то пожертвовать, и от того, что ты вложишь в это, зависит то, что ты получишь.

Иисус сказал, что бедная женщина дала лепту, и она дала больше всех. Это была всего лишь одна лепта, а богатые клали намного больше. Поэтому секрет тут не в том, кто положил больше или меньше. Секрет в том, что женщина вложил туда.

Почему бедная женщина дала больше всех? Только ли потому, что это было ее пропитание на весь день? Но богатый тоже мог отдать свое дневное пропитание. Он мог легко устроить разгрузочный день и отдать дневное пропитание, как эта бедная женщина отдала. Таким образом, богатый тоже мог дать наравне с ней. Но это не так.

К сожалению, богатые дают обычно, только для того, чтобы получить что-то взамен. Власть, славу, признание. Иаков, который говорит: «Просите, и не получаете» (Иак.4:3). Перед этим говорит, что вы сажаете на первые ряды людей с золотыми перстнями и в богатой одежде. И он говорит именно о том, чего богатые хотят на самом деле. Богатый приносит пожертвование в церковь — и тут же получает воздаяние. У него все просто.

В наши дни тоже так. Делают списки прихожан-бизнесменов, которые жертвуют большие деньги на церковь, и они сразу же получают обратное воздаяние: первый ряд, славу и уважение, приватное общение с пастором. И они абсолютно довольны. Потому что это то, во что они верят, и они в это вкладывают.

Сила бедной женщины была в том, что она вложила веру в то, что сделала. Это действие было для нее не шаблонным, не рутинным. А знаете почему? Потому что не было такого закона в Ветхом Завете, чтоб она отдала все свое пропитание. В Ветхом Завете были законы, которые срезали то, что ты должен пожертвовать, если ты был беден. Поэтому она не обязана была этого делать.

В израильском обществе была социальная справедливость. Выполнялась она или нет – она была прописана. Если ты не мог жертвовать много, ты мог жертвовать мало. И если в Ветхом Завете, который был тенью того, что должны были наследовать мы, была социальная справедливость, то разве не тем более в Новом Завете?

Но Бог суверенен. Как раз об этом говорит диалог во время спора между Альбертом Эйнштейном и Нильсом Бором. Альберт Эйнштейн сказал: «Бог не играет в кости», — на что Нильс Бор ответил: «Не указывай Богу, что Ему делать». Поэтому я не отрицаю тех случаев, когда Бог говорит кому-то напрямую, когда Бог, лично кому-то показывая выход из трудной ситуации, говорит отдать последнее.

Но никто не может требовать с тебя давать много, когда у тебя мало. Как бы тебе это ни рассказывали, какими бы лозунгами тебе это ни оправдывали. Кто-то сказал, что когда кто-то тебе говорит о честности, он хочет забрать у тебя последнюю одежду.

Это высказывание неверующего человека, но в нем есть много справедливости. Если на каждом собрании тебе говорят, что нужно отдать все — и будет чудо, то, скорее всего, тебе не нужно отдавать ничего.

Тимофей Медведев, евангелист