Богослов Николас Том Райт: Что Иисус сказал бы «империи» сегодня

Книга «Иисус и державы», написанная в соавторстве с Майклом Ф. Бердом, призывает христиан к участию в политической жизни.

В год, когда в более чем 50 странах проходят выборы — половина из них может изменить геополитическую динамику, — время выхода книги «Иисус и силы» не случайно.

Несколько лет назад Н. Т. Райт (автор книги «Удивленный надеждой») и Майкл Ф. Берд («Иисус среди богов»), сотрудничавшие в работе над книгой «Новый Завет в его мире», осознали недостаток библейского руководства о том, как христианам следует относиться к политике, и решили что-то с этим сделать.

«У нас обоих было ощущение, что большинство христиан сегодня не очень-то учили христианскому взгляду на политику», — говорит Райт. «До XVIII века существовало много христианской политической мысли, которую мы как бы игнорировали последние 200-300 лет, и настало время вернуться к ней».

По мнению Райта, «воротами» в политическое богословие является идея о том, что до возвращения Христа «Бог хочет, чтобы люди были главными». И хотя, по его словам, все политические силы в каком-то смысле «назначены Богом» согласно Писанию, христиане призваны «взять на себя инициативу» в привлечении их к ответственности.

«Церковь призвана быть маленькой действующей моделью нового творения, чтобы держать перед миром символ — эффективный знак того, что Бог обещал сделать для мира. А значит, побуждать остальной мир говорить: «О, вот как должно выглядеть человеческое сообщество. Вот как это делается».

N. Т. Райт: Церковь продолжает революцию, которую начал Иисус

В своей новой книге Райт объясняет, что смерть Иисуса делает больше, чем просто попадание на небеса.

И когда глобальная церковь становится «сообществом, поклоняющимся единому Богу и творящим справедливость и милосердие в мире», это «знак цезарям мира, что Иисус — Господь, а они — нет», и «знак князьям и силам, что именно так и нужно быть людьми».

В интервью CT Райт рассуждает о необходимости более теологического сотрудничества по политическим вопросам, об искаженной эсхатологии, стоящей за отречением христиан от политической сферы, и о том, как глобальная церковь должна взаимодействовать с различными формами империи, «выпущенными на свободу» в современном мире.

Прошлой осенью на конференции Евангелического теологического общества ( ЕТС ) я услышал от нескольких человек, что сейчас не так много ученых, занимающихся политическим богословием. Вы бы согласились с этим?

Да, позвольте мне привести пример. Когда два года назад вскрылся сценарий с Украиной, я написал двум или трем ведущим христианским мыслителям в США и сказал: «Так, ребята, вы работаете в этом направлении больше, чем я. Что мы должны думать об этом? Если бы у нас было ухо президента Владимира Зеленского, не говоря уже о Владимире Путине, что бы мы им сказали?» И из их ответов было совершенно ясно, что они проявляют большую осторожность — мол, это очень сложная область, и мы не совсем уверены, как в нее войти.

Я думаю, это отражает тот факт, что даже среди тех, кто написал книги о политическом богословии, когда случается кризис, я не уверен, что у кого-то из нас есть четкая дорожная карта, как мы будем его решать. Я хочу сказать, что мы едва ли начали думать обо всех этих вещах и о том, как нам разумно строить нашу политику.

Очень многим христианам говорят, что политика — это грязная игра. Мы оставим это политикам и социальным работникам, а сами будем учить людей, как читать молитвы и попасть на небеса, и никогда не встретимся. Думаю, сейчас мы подошли к тому моменту, когда большинство христиан осознают, что раскол просто не отражает ни Библию в целом, ни христианское свидетельство. Особенно когда начинаешь задумываться о том, что Иисус подразумевал под Царством Божьим «на земле, как на небе».

В конце Евангелия от Матфея, когда Иисус говорит: «Дана Мне всякая власть на небе и на земле», что заставляет нас думать о том, что Иисус имеет власть на земле? В Новом Завете это выглядит как делегирование Иисусом задач церкви через Святого Духа. Не то чтобы церковь должна управлять миром, но то, что церковь должна играть жизненно важную роль, говоря правду власти, держа зеркало перед властью и моделируя, как должно выглядеть новое Божье творение.

В своем предисловии вы упомянули, что предыдущие ваши и Майка работы отчасти вдохновили вас на эту книгу. Но мне интересно, не могли бы вы подробнее рассказать о ее библейских или теологических основах?

За последние несколько десятилетий меня очень сильно занимал вопрос о роли человека в Божьем творении. Идея Бытия 1 о сотворении человека по образу и подобию Божьему означает, что Бог берет на себя обязательство действовать в мире через человека.

В западном богословии мы часто читаем Бытие 1-2 как то, что Бог ставит человека перед моральным экзаменом, который он не выдерживает. В этом случае весь разговор завязывается не с той ноги, а с вопроса о том, как Бог собирается мудро управлять своим миром через послушных, отзывчивых людей, если они испортились и поклоняются идолам? Ответ заключается в том, что Бог спас их от идолопоклонства, чтобы они могли управлять Его миром в качестве Его вице-регентов так, как Он хочет.

Для меня одним из ключевых текстов, который бросился мне в глаза, когда я впервые работал над этой темой, является текст из Евангелия от Иоанна 19, где Иисус говорит Понтию Пилату: «Ты не можешь иметь надо Мною никакой власти, если не будет дано тебе свыше». Итак, Иисус признает, что у этого второсортного римского губернатора есть власть, данная Богом.

Другими словами, да, у правителей есть власть, данная Богом, и Бог призвал их к ответу за то, что они с ней делают. … Ранняя церковь, как и иудеи, считала, что их обязанность — критиковать их. Это похоже на пророческое свидетельство Иоанна Крестителя, который говорил Ироду: «Ты переходишь границы», или на то, как сам Иисус говорил правителям и властям, когда они переступали черту.

Верное христианское участие в политике не означает говорить политическим лидерам: «У вас нет власти, данной Богом». Оно говорит: «Мы будем вашими критиками в том, как вы используете данную Богом власть». Я подозреваю, что большинство людей в большинстве церквей западного мира, не говоря уже о других странах, даже не задумывались над этим. Но пока мы этого не сделаем, мы не поймем, в чем должна заключаться ответственность церкви.

Как христиане должны обеспечивать подотчетность правительства и следить за тем, чтобы люди, находящиеся на государственной службе, ответственно использовали свои полномочия? И как вы представляете себе это в плюралистическом обществе, где люди придерживаются разных религиозных взглядов и могут иметь разные стандарты справедливости?

Когда я читаю, скажем, 72-й псалом (71 в синод.) — к которому я возвращаюсь снова и снова, великий мессианский псалом, — некоторые люди возражают против «царских» псалмов, потому что «все это служит империи». Но на самом деле, если вы посмотрите на Псалом 71, там говорится: «Господи, дай суд Твой царю, чтобы он заботился о вдовах, сиротах и пришельцах» и т. д., и это повторяется снова и снова. Затем, в конце, говорится: «И так земля, вся земля будет полна славы Его». Именно так Бог хочет быть прославленным.

Есть нечто, что можно назвать естественной теологией глобальной этики. В большинстве традиций забота о слабых и уязвимых звучит как хорошая идея. Но, к сожалению, в дело вмешиваются корыстные интересы, потому что если слабые и уязвимые оказываются мигрантами, которые приезжают в вашу страну, а вы не хотите, чтобы в вашей стране было больше людей, то вы говорите: «Нет, скажите им, чтобы они уходили, уезжайте куда-нибудь еще». Но нам нужна мудрая, продуманная политика в отношении миграции, потому что не все страны могут содержать тысячи людей, которые хотят приехать и жить там.

Церковь должна обучать людей мудрому мышлению по всем этим актуальным вопросам. Мы не должны оставлять это профессиональным экономистам — по крайней мере, нам нужны профессиональные экономисты-христиане. Нам нужны христиане, которые будут рассматривать вопросы развития, миграции или огромные проблемы, стоящие перед нами во всем мире, и давать мудрые советы церкви, чтобы церковь могла говорить правдиво. Не просто в звуковых фразах, как я сейчас, конечно, делаю, но с настоящей глубиной и авторитетом по серьезным вопросам.

Что бы вы сказали христианам, которые говорят: «Ну, этот мир все равно катится к чертям собачьим», — тем, кто не участвует в управлении государством, потому что думает: «Ну, церковь отделена — это бастион вдали от мира»?

Верно, и это очень интересно, переход произошел в начале XVIII века. Очень многое в Британии и Америке было почти триумфальным в том смысле, что «Мы сейчас захватим мир, и Евангелие будет править» — и «Мессия» Генделя, «Он будет царствовать во веки веков», вы знаете, — что звучит замечательно в 1740-х годах. Но интересно, что к 1790-м годам что-то меняется, эпикурейство побеждает — происходит Французская революция, люди пугаются и задаются вопросом, что происходит.

Я думаю, что это восходит к эпохе Просвещения, когда произошло разделение религии и политики. Эпикурейство XVII и XVIII веков, по сути, разделило небо и землю на многие мили. Это позволило людям управлять землей так, как они хотят — что обычно означает их собственную выгоду, не допуская ничего религиозного. И это стало катастрофой.

Затем появилось диспенсационное движение, особенно в Америке, и другие подобные движения с очень негативной эсхатологией — единственное, что может произойти, это если Бог бросит весь этот проект и начнет все с нуля. Поэтому многие христиане обратились к Платону, чтобы сказать: «Ну, вообще-то у нас есть души, которые все равно сбегут отсюда и отправятся куда-нибудь еще». Но, как я не устаю повторять студентам, слово «небеса» в Новом Завете никогда не используется для обозначения места нашей конечной судьбы. И слово «душа» никогда не используется для обозначения того, кем мы будем в нашей конечной судьбе.

Люди пришли к предположению, что библейская история рассказывает о том, как человеческие души могут найти путь к блаженному видению на небесах. В то время как все библейское повествование направлено в другую сторону — оно о том, как Бог приходит, чтобы обитать с людьми здесь. В 21-й главе Откровения говорится не о том, что жилище людей — с Богом, а о том, что жилище Бога — с людьми.

Чем старше я становлюсь, тем больше понимаю, что Деяния 2, сошествие Духа, наполняющего горницу, — это храмовая сцена; она восходит прямо к 1 Царств 8 или Исходу 14. Это способ сказать: «Это то, что Бог всегда намеревался сделать. Бог, Святой Дух, всегда намеревался жить с людьми, в них и действовать через них». И надо же, это происходит на самом деле». Это совершенно иной способ богословия.

Старая идея о том, что Бог отбросил нынешнее творение, так зачем же нам беспокоиться о том, чтобы исправить его, просто не справедлива. Нам, как мировому сообществу, срочно необходимо более по-христиански, более по-библейски осмыслить весь этот сценарий.

Н.Т. Райт — почетный профессор-исследователь Нового Завета и раннего христианства в колледже Святой Марии в Университете Сент-Эндрюс и старший научный сотрудник Вайклифф-Холла в Оксфорде. Его последняя книга, написанная в соавторстве с Майклом Ф. Бердом, — «Иисус и власть: Христианское политическое свидетельство в эпоху тоталитарного террора и нефункциональных демократий».

Christianity Today