Предок в чемоданчике

Первая реакция на сообщение о находке Дюбуа последовала незамедлительно. Это была телеграмма Геккеля: «Поздравления от изобретателя питекантропа – его счастливому открывателю». Антропологи же не торопились восторгаться, ожидая официальной публикации. Дюбуа не стал медлить и отправил на материк статью «Pithecanthropus Erectus, человекоподобная переходная форма с Явы», где описал подробности находки, а также указал, что объем мозга питекантропа составлял 900 см3. Каким образом была определена эта цифра при наличии у исследователя всего лишь задней крышки черепа и бедренной кости, было неясно. Похоже, что приводилось среднее арифметическое значение этого параметра между мозгом человека и человекообразной обезьяны. В ответ последовала восторженная статья Геккеля. Он писал:

«Обнаружен типичный плиоценовый образец [непонятно, каким образом первый же обнаруженный образец может быть типичным или нетипичным], принадлежащий высшим Catarrines (узконосые обезьяны), которые являлись [!] питекоидными предками человека. Это – то самое долгожданное Недостающее Звено».

У остальных исследователей публикация деталей находки вызвала лишь недоумение – на каком основании Дюбуа решил, что эти кости принадлежали одному существу? Почему он связал человеческую бедренную кость с крышкой черепа животного, найденной на таком удалении, а не каким-нибудь находящимся рядом фрагментом черепа свиньи или крокодила? А если в радиусе 15 метров от первого найдется еще одно бедро (знал бы автор этого замечания, насколько он был близок к истине!), и оно тоже окажется левым, будет ли это означать, что у нашего предка обе ноги были левые? И если это действительно был питекантроп, что явилось причиной столь страшной его кончины, когда даже самые близлежащие части останков оказались разбросанными на 15 метров – ведь динамита тогда еще, по всей видимости, не существовало? В общем, вопросов было достаточно и все с нетерпением ждали, того момента, когда в 1895 году Дюбуа вернулся со своими находками в Европу.

Всего Дюбуа привез с собой 15 ящиков с окаменелостями, однако на обозрение публики были выставлены лишь две вышеупомянутые кости и два обезьяньих зуба. Рудольф Вирхов, который являлся бесспорным авторитетом в областях сравнительной и патологической анатомии, указав на глубину швов черепа, констатировал: «Это – животное. Скорее всего – гигантский гиббон. Бедренная кость ни малейшего отношения к черепу не имеет», и отказался как возглавлять собрание, так и принимать дальнейшее участие в дебатах.

Какому бы существу ни принадлежала черепная крышка, бедро было очевидно человеческим и на питекантропа явно не тянуло. Исследователю был предложен компромисс: считать яванскую находку не Pithecanthropus, а Homo, т.е. человеком. Но очень-очень древним. При этом «предку» разрешалось оставить фамилию Erectus, ибо, помимо прямохождения, о хозяйке бедра ничего известно не было. Дюбуа же был непреклонен и меньше чем на питекантропа не соглашался. Любую критику он принимал на личный счет, выслушивал оппонентов с плохо скрываемым нетерпением, и никогда не подозревал у них желания установить истину.

Он соорудил для «питекантропа» специальный чемоданчик и колесил со своим «предком» по всей Европе, показывая его везде, где только можно и никогда с ним не расставаясь. (За исключением разве что одного случая, когда, засидевшись заполночь в небольшом парижском ресторанчике, забыл там своего молчаливого друга, но никто на это сокровище не позарился). Позже, используя имевшийся материал, собственное воображение и помощь позировавшего ему сына, Дюбуа изваял задумчивое существо (почему-то – мужского пола), по сей день украшающее экспозицию Лейденского музея, и нежно называемое его сотрудниками Пит.

Так и не добившись научного и общественного признания своего героя, Дюбуа укрылся с ним от нежелающей принять очевидное публики более чем на двадцать лет. Тем не менее, истина публику интересовала, и в 1907 – 1908 годах, несмотря на удаленность Явы, туда отправилась специальная экспедиция под руководством профессора Леноры Селенка, подготовленная скончавшимся перед самым началом экспедиции ее мужем, профессором Эмилем Селенка.

Экспедиция была организована в соответствии с высшими стандартами палеонтологии. Все участники, включая 75 нанятых местных кули, жили в полевых условиях, что позволяло описывать и идентифицировать находки непосредственно in situ (на их «родном» месте). В ходе экспедиции, копавшей в том же самом месте, где и солдаты Дюбуа, было извлечено около десяти тысяч кубометров грунта с глубины до двенадцати метров от поверхности. Исследователям, работавшим на континенте, было отправлено 43 контейнера обнаруженных окаменелостей. Ни одной кости питекантропа обнаружено не было. Зато в тех же отложениях было найдено значительное количество следов человеческой деятельности – отщепов костей и слоновьих бивней, следов древесного угля. Вывод был однозначным: если питекантроп когда-либо и существовал, он был не предком, а современником человека, скорее всего – дегенеративной разновидностью.

Несколько позже еще одна попытка обнаружить питекантропа на Яве была предпринята Фон Кенигсвальдом. Разместив свою резиденцию в трехстах километрах от раскопа, он, дабы стимулировать заинтересованность привлеченного к раскопкам местного населения, как-то показал работникам осколок окаменевшей черепной коробки и пообещал платить по 10 центов за каждый найденный такой кусочек. Это в десять раз превышало дневную норму оплаты труда рабочего. Не прошло и недели, как сообразительные жители принесли незадачливому исследователю почти полсотни свеженаколотых маленьких фрагментов. Сколько черепов они изначально составляли, кому принадлежали и где были найдены – вряд ли кто-нибудь теперь узнает. Уж очень большой фантазии требовала задача их восстановления.

Дюбуа же тем временем продолжал сидеть дома, время от времени обвиняя того или иного из бывших коллег в подлоге, и никому не показывая ни питекантропа, ни остальных своих находок. Но когда в 1920 г. профессор Смит сообщил об обнаружении в Австралии ископаемых останков самых древних представителей Homo Sapiens, возмущенный Дюбуа не удержался. Как же так? Ведь самых древних людей нашел он! И он представил публике сначала – найденные им ранее оба человеческих черепа, а затем и остальные бедренные кости.

Такого никто не ожидал. Всемирно известный открыватель «питекантропа» ввел научную общественность в заблуждение, утаив самые принципиальные находки! Ведь если бы он выложил все трофеи одновременно, никому и в голову не пришло бы, что между человеческой бедренной костью и фрагментом обезьяньего черепа существует какая-либо связь – тут же лежали бы настоящие человеческие черепа! На этом недолгая история питекантропа и закончилась. Незадолго до своей смерти Дюбуа и сам признал, что обнаруженная им черепная крышка принадлежала большому гиббону.

Сергей Головин facebook.com