Помышляйте о том, что достойно славы

Ключевое понятие в фильме Майкла Хоффмана «Императорский клуб» («The Emperor’s Club», 2002) – virtue: честь, порядочность, достоинство, целомудрие, добродетельность характера. Сегодня, на фоне всеобщего стремления к комфорту и успеху, оно не особо популярно. Но фильм учит: именно virtue педагог должен в первую очередь закладывать в своих подопечных. Без морального стержня и эрудиция, и благополучие, и преуспевание – всего лишь иллюзия. Ведь ценнее всего не то, чего мы достигнем в этой жизни, а то, что оставим после себя, что передадим следующим поколениям.

Наши дети, наши ученики, – те, кто пойдут за нами, – смотрят на нас. И их, как людей, формирует не столько наши успех или благополучие, сколько наш пример. Они видят, каковы мы на самом деле. Остальное – неважно. Недаром к упомянутым выше словам утешения: «Ни о чем не беспокойтесь…», – Павел прибавляет: «…пожалуйста, всегда направляйте свои мысли на то, что истинно, что достойно, что справедливо, что целомудренно, что приятно и восхитительно, что нравственно и достойно похвалы» (Филиппийцам 4:8, РБО). Апостол указывает на необходимость постоянно помнить о наиболее важных аспектах формирования личности.

В первую очередь, следует помышлять о том, что обладает истинным достоинством. О том, что не просто славно, но – достославно, достойно славы.

Что чаще всего приходит на ум, когда мы размышляем о славе? Власть? Военные победы? Успех? Достаток? Здоровье? Да, кое-что из этого списка может быть достойно нашей благодарности Создателю. Но всегда ли это отображает именно Его славу? Писание говорит о трех достославных аспектах Божьего действия в нашей жизни.

Во-первых, слава Божья открывается нам в самом творении. «Небеса проповедуют славу Божью», – провозглашает псалмопевец (Псалом 18:2). «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, – это звездное небо надо мной и моральный закон во мне», – писал Иммануил Кант.

Действительно, взирая на небеса, мы поражаемся тому, насколько славен Господь, все это сотворивший. Только подумайте: как ни велика наша планета, Солнце стократно превышает ее в размере. Но во вселенском масштабе Солнце – довольно маленькая звезда, каковых миллиарды. Дух захватывает от этого величия! «Когда взираю я на небеса Твои – дело Твоих перстов, на луну и звезды, которые Ты поставил, то что есть человек, что Ты помнишь его?» (Псалом 8:4,5).

– Теперь вы видите, что с точки зрения астрономии человек представляется незначительным, – завершил однажды лекцию астроном-атеист.

– Профессор, – возразил ему Кант, – вы забыли самое главное: именно человек является астрономом.

Во-вторых, слава Бога явлена человеку через Его откровение. Господь не оставляет нас в неведении о Своем замысле и о нашем в нем назначении. «Семикратно в день прославляю Тебя за суды правды Твоей!» (Псалом 118:164).

Наивные гордецы полагают, что Божий закон порабощает и ограничивает нас. На самом же деле, именно понимание высшего смысла бытия и нашей роли в нем дает подлинную свободу! Первая заповедь Декалога гласит: «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства; да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» (Исход 20:2,3). То есть, основанием верности Богу изначально служит не страх перед наказанием, а понимание того, что Он – Единственный, Кто освобождает, а не порабощает. И в этом – цель откровения, вверенного Божьему народу: «Объявите свободу на земле всем жителям ее» (Левит 25:10).

Наконец, Божья слава явлена в Его воплощении: «Слово стало плотью, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (Иоанна 1:14). Греческое слово, переведенное как «обитало», буквально обозначает: разделило с нами нашу обитель, расположилось среди наших жилищ; в контексте кочевого прошлого Израиля – поставило Свою палатку среди наших. Именно в нашем стане – будь то полевой кемпинг или городской квартал – поселилось Предвечное Слово, и предложило нам стать сопричастниками Его славы!

Далее апостол призывает рассуждать о том, что целомудренно. И это – тоже не самое популярное в наши дни понятие: «целостность мудрости», правильный баланс ценностей и приоритетов. Пример тому – последняя просьба апостола, обращенная к своему ученику Тимофею: «Когда будешь идти ко мне, принеси, пожалуйста, мой плащ, я оставил его в Троаде у Карпа, и захвати книги, особенно написанные на пергаменте» (2 Тимофею 4:11,13, МБО).

Павел предусмотрительно просит принести ему плащ, ибо приближаются холода. Он – противник «самовольного смиренномудрия», выражающегося в небрежении о плоти (Колоссянам 2:23). Не в меньшей степени он заботится и о своем разуме, поэтому просит захватить книги. Причем ему важны «книги кожаные» – тексты Священного писания. Этот баланс заботы о теле, о разуме и о духе демонстрирует суть истинной целомудренности. Той, что позволяет избегать крайностей показного благочестия, бездумной легкомысленности или утраты основания жизни.

В довершение же всего нам надлежит рассуждать о том, что добродетельно – «что нравственно и достойно похвалы». И это понятие также имеет три основных проявления, о которых сказано: «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» (1 Коринфянам 13:13).

Вера – это как бы мост между тем, что нам уже известно, и нашими ожиданиями. «Твердая убежденность в том, на что мы надеемся, и уверенность в реальности невидимого» (Евреям 11:1, ИПБ). Какие бы испытания – болезни, войны, потери – ни подстерегали нас, мы полагаемся и уповаем не на видимое сиюминутное, а на то непреходящее, в которое верим. Видеть – не то же самое, что верить. Но верить – это все равно, что видеть!

Удержать временное – не в наших силах. Но фундамент нашего упования – в неизменном. «Когда Бог давал обещание Аврааму, Он клялся Самим Собой, так как нет никого большего, чем Он мог бы клясться. Он сказал: “Я непременно благословлю тебя и сделаю твое потомство многочисленным”. И Авраам, терпеливо ожидая, действительно получил обещанное. Люди клянутся чем-то большим, чем они сами; клятва подтверждает сказанное и кладет конец всякому спору. Так и Бог, когда хотел ясно показать наследникам Своего обещания, что намерения Его неизменны, то подтвердил их клятвой. И в этих двух неизменных вещах – в обещании и в клятве, которые у Бога не могут быть ложными, – мы, нашедшие у Него убежище и ухватившиеся за предстоящую нам надежду, получаем сильное ободрение. Эта надежда – крепкий и надежный якорь для нашей души» (Евреям 6:13-19, МБО).

Если продолжить аналогию веры с мостом, то надежда будет представлять опоры, на которых этот мост покоится. Основанием же всей «конструкции» служит любовь. «Любовь никогда не пройдет, – пишет апостол. – Дар пророчества – исчезнет, дар языков – прекратится, знание – станет ненужным» (1 Коринфянам 13:8, РБО). Ведь когда невидимое станет видимым, разделенное – единым, а неведомое – очевидным, нужды в вере и надежде не останется. Любовь же – непреходящая добродетель, ибо она – сущность Самого Бога.

Именно любовь должна быть нашим главным облачением – тем, что люди могли бы прежде всего видеть в детях Божьих. «Облекитесь в милосердие и сострадание, в доброту, скромность, кротость, долготерпение, раз вы избранники Бога, Его святой и любимый народ. Переносите терпеливо друг друга и прощайте, если кто-то на кого-то в обиде. Как Господь простил вас, так и вы прощайте! А поверх этих одежд облекитесь в любовь, она все связует и все направляет к совершенству. Пусть мир Христов направляет ваши сердца, ведь Бог вас призвал и соединил в одно тело ради мира. И будьте благодарны!» (Колоссянам 3:12-15, РБО).

Как видим, каждая из этих трех характеристик (достославно, целомудренно, добродетельно) сама по себе трехгранна. В них, как в кристалле, отражается образ триединого Бога – Отца, Сына и Святого Духа. Именно поэтому, если мы будем, прежде всего, размышлять о том, что достославно, целомудренно и добродетельно, – то, в соответствии с обетованием, «мир Божий, который выше всего, что может представить себе человеческий ум, сохранит ваши сердца и мысли в единении с Христом Иисусом».

Мир Божий, подлинный шалом, позволит нам преображаться в образ Христов, формировать подлинный характер, достойный подражания. Только тогда мы сможем с чистой совестью сказать своим детям и своим ученикам: «Подражайте мне, как я Христу» (1 Коринфянам 4:16). Нет ничего иного, что, накопив за время этой жизни, мы могли бы передать им в вечности.

Сергей Головин scienceandapologetics.com