Капеллан-волонтер: «Для меня капелланство – это дела веры»

О чудесных историях исцеления и освобождения на фронте, о своем личном становлении как капеллана и о жизни солдат на войне рассказал Игорь Ключников, капеллан-волонтер Межконфессионального батальона военных капелланов и пастор служения исцеления и освобождения в киевской церкви «Еммануил».

— Игорь, расскажите, как вы стали капелланом и впервые попали на фронт?

— Когда началась война в Украине, в 2014 году, я занимался уличной евангелизацией. В тот период я понимал, что люди на войне гибнут и идут в ад. И гибнут патриоты Украины.

Я понимал, что мой христианский долг – быть там, где люди больше всего нуждаются в спасении. Бог тогда говорил в мое сердце из книги Притчей 24:11: «Спасай взятых на смерть, и неужели откажешься от обреченных на убиение?». Так я понял, что Бог хочет, чтобы я поехал в зону АТО.

Я созревал какое-то время. И задавался вопросом: как совместить войну и христианство? У меня были противоречия. Библия говорит: не убей. А на войне солдаты убивают. Я не понимал, как их поддерживать? В то же время я знал, что в других странах христиане служат в армии и участвуют в боевых действиях. Мне были интересны их верования. Как они совмещают свою веру и войну?

В 2015 году я плотно занялся исцелением и служением в больницах. Один брат рассказал мне о школе капелланов, которую тогда проводили в нашей церкви «Еммануил». После окончания школы у меня в голове все сложилось. Тогда я выбрал несколько направлений капелланства – госпитальное и военное.

Уже через месяц после окончания школы капелланства, в мае 2015 года, я в первый раз поехал в зону АТО, чтобы проповедовать о Христе, делиться верой, поддерживать наших воинов духовно и морально.

— Вы искали к солдатам подход в евангелизации? Или как это происходило?

— Подход сам по себе нашелся: военные сами ко мне подходили. Помню, это было в Днепре, подошел ко мне танкист и говорит: «Батюшка благословите». Я за него помолился, он принял Христа, и начал плакать, хотя он очень мужественный человек, и это было видно сразу. Такой был мой самый первый опыт. Тогда я про себя отметил: первый пошел в Царство Божье. Пока я доехал до места назначения человек пятнадцать приняли Господа.

Считаю, что на фронте, как и «на гражданке», моя основная задача – привести как можно больше людей в Царство Божье. У солдат серьезная мотивация принять Христа. Они все хотят жить и готовы верить во что угодно, лишь бы остаться в живых.

— С тех пор, как часто ездите в зону АТО?

— Я ездил три раза. Обычно беру отпуск на работе на пару недель и еду на фронт. Был там в 2015 году, 2017 и осенью 2019 года.

— Как изменились ваши личные взгляды как служителя с первой поездки на фронт?

— Меняется в первую очередь сам капеллан. Для него христианство, слово Божье и Сам Бог приобретают совершенно другое значение. Библия говорит, что вера без дел мертва. Если человек не готов идти на риски, то он свою веру не испытывает.

Если быть честным, то само христианство зародилось в атмосфере постоянного риска, оно часто подвергалось гонениям. Апостолы Иисуса отдали жизнь за Него.

Для меня это был вызов: являюсь ли я верующим или нет, могу ли я рискнуть своей жизнью или нет ради Христа и дела Божьего?

Пришлось доказывать себе и другим, что я действительно христианин и готов, если нужно, пожертвовать своей жизнью для спасения людей.

— Была ли такая история у вас, когда вам было страшно и казалось, что, наверное, это конец? Поделитесь.

— В 2015 году, когда я был впервые в зоне АТО, страшно было практически постоянно. Тогда я прибыл в расположение одной бригады в поселке Водяное, пару дней было тихо. А потом обстрелы были каждый день. Вечером начинались, ночью заканчивались. Знаю, что в то время наша молитвенная команда служения исцеления в Киеве молилась, за что благодарен им и по сей день.

— Вы молитесь за исцеление больных людей, за их освобождение от одержимости нечистыми духами, и в вашей практике есть немало фактов сверхъестественного Божьего исцеления и освобождения. Расскажите о чудесных историях исцеления на фронте.

— Я обратил внимание на такую вещь, что на фронте исцелялись все без исключения, и от всех болезней. Когда я только приехал на ротацию, мы с моим побратимом, тоже капелланом, пришли в расположение, где у одного бойца была повреждена нога после эвакуации в подвал во время бомбежки. Я возложил руку, приказал проблеме уйти, и он сразу же почувствовал облегчение. У другого бойца, минера, не поднималась рука, но после молитвы все стало в порядке. Еще один боец просил привезти ему очки, но Бог после молитвы восстановил ему зрение… Тогда было больше десятка сверхъестественных исцелений.

Когда я после своей миссии возвращался обратно, меня поселили в медсанчасть переночевать. Там еще дежурная медсестра спросила меня, настоящий ли я батюшка…ведь ни бороды, ни рясы у меня не было. Я отвечал, что я такой батюшка, какого вы раньше не видели. 

Позвали бойца, у которого был туберкулез ЖКТ, у него остановился  желудок. И его  готовили к отправке на операцию в госпиталь. Я положил руку ему на живот и начал высвобождать силу Божью. Сначала услышал бульканье, а после желудок полностью заработал. Утром напоследок прошелся и по другим палатам. У одного военнослужащего не сгибалась нога в колене. Помолился. Он поднялся, и нога пришла в норму. В этот момент медики делали обход. И этот боец, радостный, подбежал к врачам, рассказал, что случилось. Они поинтересовались: тебе сделали массаж? Он им три раза повторил, что это по молитве произошло, но они его так и не услышали.

А еще один яркий момент. В Днепре на вокзале встретил бойца из Правого сектора, он в свое время в Афгане служил в спецподразделении. Очень высокий и крепкий дядька, под два метра ростом, настоящий богатырь. Еще со времен Афгана у него осталось ранение: четыре пули попали в ногу. Коленная чашечка разбита была, от чего не сгибалась нога. Его не взяли в АТО, поэтому он пошел добровольцем в Правый сектор. Когда я за него молился, кости в ноге стали хрустеть, после он встал, начал ходить, и нога стала работать намного лучше.

Бойцы также обращались по поводу освобождения от бесов. Помню, когда молился за одного солдата, в помещении находился его командир.  Приказывая бесу выйти из солдата, демонические проявления оказались и у командира. Помню, тогда он пулей выскочил из комнаты. После этого пару дней еще ходил вокруг да около, не решаясь попросить о помощи. А потом сказал: «Батюшка, и мне тоже надо, чтобы вы за меня помолились».

— Какое у солдат впечатление после вашего служения? Какие перемены вы замечаете в них?

— Что я слышал от самих солдат, так это то, что на войне все верующие. А после того, как они получали исцеления, освобождения, они все твердили: мы верим. Они не просто услышали о христианстве, они ощутили его на себе.

За время пока капелланы были в нашей бригаде, ни один человек не погиб, и даже ни одного раненого не было, хотя боевые действия велись каждый день.

Не могу забыть этого. После моего отъезда однажды позвонил побратим и сказал: «Батюшка, пока вы были с нами, все было хорошо. Но как только вы уехали, у нас начались потери».

И это ключевой момент: пока капеллан там, с бойцами, Бог бережет всех: нет ни раненых, ни убитых.

Даже один мусульманин поверил, что наш Бог живой. После одного случая он подходил ко мне каждый раз перед заданием и просил о благословении.

— А расскажите об этом случае с мусульманином.

— Наше расположение было в крайнем доме, а дальше поле и территория ДНР. Открытая местность, где работали снайперы. Наши хлопцы решили, не ставя в известность командование, пойти на их территорию и разобраться со снайперами. Ушли ночью. Мы с братом капелланом молились за них до утра. Уже рассвело, а наших так и не было. Все запереживали, поставили в известность командование. Когда уже не оставалось надежды, все поняли, что с бойцами случилась беда… Но слава Богу, они вернулись. При возвращении они столкнулись лоб в лоб с нашим дозором и чудом не перестреляли друг друга. Бог сохранил бойцов, хотя их могли снять снайперы обоих лагерей.

Среди них был мусульманин. До этого случая он не позволял, чтобы за него молились. Но после сам стал подходить ко мне с просьбой о молитве.

— Как вы проводите с солдатами время в моменты затишья?

— Вместе готовим, рубим дрова, жарим шашлыки, занимаемся бытом. Общаемся. И по мере доверия занимаюсь душпастырской опекой. Солдаты рассказывают о своих семьях, ситуациях, где нужна помощь. Спрашивают совета, потом благодарят в итоге, потому что семья сохранилась.

Один военнослужащий обратился за помощью. Он утратил связь со своим отцом, который жил в городе, где проходили постоянные обстрелы. Два месяца он ничего не знал об отце. Когда мы молились с ним, он увидел, что его отец находится в погребе, увидел всю обстановку, даже то, в какой одежде был отец…  Увиденное во время молитвы придало ему уверенности, что папа жив. Позже, когда связь возобновилась, он рассказал мне, что отец жив, и по его рассказам, все факты совпали с увиденным солдатом в видении.

Во время моей последней поездки в 2019 году в зону Операции объединенных сил у меня была возможность коротко проповедовать два раза в день во время построения, в 8.00 и 20.00. Перед началом Бог давал мне нужный стих из Библии и, как правило, на военную тему. В итоге это все так гармонично вписалось в формат построения, что солдаты удивлялись: такого батюшки у них еще не было. Бывали ситуации, когда бойцы говорили, что нас Бог сохранил потому, что батюшка с ними.

— Как помогло ваше служение солдатам после фронта, например, пережить посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР)?

— В 2015 году пришлось мне побывать в одной военной части, где в штабе мне оформили приказ в зону АТО, и я ждал отправления. Там были казармы и много бойцов: кто с отпуска возвращался к себе в часть, кто с госпиталя. Ребята там были нервные, много пили и дебоширили, некоторые были совершенно неуправляемые.

Я ходил по казарме, молился за ребят, они принимали Иисуса, получали исцеления. Там была отдельная комнатка, куда мне сказали не заходить. Но я зашел.

В комнате было трое солдат, подвыпивших. Ребята из одного села,  призывались вместе. Одного звали Николай. Он рассказал мне о себе и попросил совета.

До войны у него было все хорошо: свой бизнес, семья. После возвращения с войны, дома все стало его раздражать и выводить из себя,и  свой гнев он не мог контролировать. В итоге жена с детьми сбежали из дому…

Я провел с ним беседу, помолился за него, научил его, как можно контролировать эмоции, и человек за несколько дней преобразился. Я тогда стал тому свидетелем…

— Есть ли у вас общение с солдатами, которым вы служили на фронте, в мирном режиме? Что они вам рассказывают?

— Что я заметил в общении, что для солдат я стал не только батюшкой, но и побратимом. Они приняли меня как часть себя. Относятся с особенным уважением и сейчас. И от той проделанной на фронте работы отношения между нами стали дружескими. (Смеется) В гости приглашают «на гражданке». Встречаемся, общаемся, помогаем, чем можем.

— Скажите одной фразой – что для вас капеланство?

— Для меня капелланство – это дела веры (Иак.2:26).

— Спасибо за беседу. 

Беседовала Анна Посвята.
Фото – из личного архива И.Ключникова.