Обретение питекантропа

Итак, камердинер торжественно и громогласно объявил: «Дамы и господа, – его превосходительство Питекантроп!». Публика почтительно отступила назад. Те, кто стоял подальше, приподнялись на носках, чтобы лучше видеть. Все, затаив дыхание, замерли в ожидании. А долгожданный обезьянообразный предок и не собирался показываться.

Время шло, годы сменялись годами. Гробовая тишина перешла в гомон удивления, кое-где – возмущения. В задних рядах все чаще звучали нотки иронии и сарказма, за которыми, как правило, раздавался взрыв совершенно беспардонного смеха. И даже среди главных действующих лиц этого представления далеко не у всех хватало артистизма, чтобы продолжать держать столь затянувшуюся паузу. Спасти положение могла только смелая импровизация. Но мог ли кто-нибудь из корифеев решиться на такое? – уж больно попахивало скандалом. Вот тут-то, в наиболее критический момент, на сцене появился наслушавшийся геккелевских лекций 29-летний голландский врач Эжен Дюбуа.

Дюбуа объявил коллегам, что оставляет работу в университете и намерен вместе со своей недавней ученицей, а ныне – молодой женой Анной отправиться в восточные колонии, дабы найти «скрывающегося» там питекантропа. Горячий энтузиазм Дюбуа был встречен полным непониманием. Особенно трудно было растолковать скептикам два момента.

Во-первых, почему нужно ехать именно на край света в Индонезию, куда, даже в случае удачи экспедиции, не доберется ни один палеонтолог, способный подтвердить истинность находки? Да и что, собственно, там было делать нашему предку?

Во-вторых, почему необходимо ехать именно сейчас, когда его жене подходит срок рожать своего первенца?

Так или иначе, пылкие заверения типа «я там найду его!» не производили впечатления на государственных чиновников. После долгих месяцев безуспешных попыток получить финансирование экспедиции, Дюбуа вербуется на должность хирурга колониальных войск и, без малого два месяца проболтавшись в тесной каюте парохода «Принцесса Амалия» вместе с женой и дочкой, родившейся незадолго до отплытия, высаживается на Суматре.

Голландская военная администрация Малайского архипелага, скучая вдали от родины, заинтересовались идеями Дюбуа гораздо больше своих континентальных коллег. В распоряжение исследователя было придано два горных инженера с полусотней солдат, и, не обременяя себя работой в госпитале, Дюбуа старательно, но безрезультатно обследовал окрестные пещеры. Вскоре ему сообщили, что на острове Ява найден ископаемый человеческий череп. Дюбуа незамедлительно отправился туда, обследовал место находки и обнаружил еще один череп, точно такой же. Хотя оба черепа были совершенно окаменевшие, не возникало и тени сомнения в том, что это были обыкновенные человеческие черепа, что никак не способствовало задаче обнаружения «промежуточного звена» – питекантропа.

Дюбуа благоразумно припрятывает находки, но начинает более систематическое исследование отложений, в которых они были сделаны, и довольно быстро обнаруживает целые залежи окаменелостей различных животных в наносных отложениях реки Соло.

После месяца разработки этого «месторождения» рабочие находят окаменевший обезьяний зуб, а еще через месяц, в октябре 1891 г. (то есть более, чем через тридцать лет после публикации «Происхождения видов»!), была обнаружена столь знакомая нам по картинкам в учебниках черепная крышка. Счастливый Дюбуа сразу же отправил отчет о находке в Горнорудный бюллетень: «Не вызывает сомнения, что окаменелости принадлежат крупной человекообразной обезьяне».

Последующие раскопки долго не радовали исследователя чем-либо, связанным с обезьяноподобным предком. Попадалась всякая всячина — окаменевшие кости стегодонов, крокодилов, носорогов, оленей, гиен, свиней. Все это было не более интересно, чем хранящиеся в отдельном ящичке два человеческих черепа. Но кому может быть интересен человек или стегодон? Похоже, главной мечте всего предприятия так и не суждено было сбыться. Не исключено, что именно такие мысли тяготили Дюбуа, когда спустя год после обнаружения крышки обезьяньего черепа в пятнадцати (!) метрах от нее была найдена человеческая бедренная кость.

Кость имела две характерные особенности. Во-первых, ее обладательница (а это, несомненно, была женщина) была довольно грузной дамой. Во-вторых, у нее имелось весьма серьезное костное заболевание в запущенной форме, но, несмотря на это, она достигла преклонных лет. Последнее было возможно лишь в культурном обществе, где проявлялась забота о больных сородичах – в дикой природе ни одно существо с таким заболеванием не смогло бы выжить.

Тем не менее, Дюбуа положил эту кость рядом с прошлогодней находкой. У него зрела идея – а не принадлежали ли эти окаменелости одной и той же особи? Прошел еще год, прежде Дюбуа поверил в собственный вымысел настолько, что решился опубликовать свои выводы. За это время «прииск» принес свежий урожай — обезьяний зуб, а также новые человеческие окаменелости — еще четыре женские бедренные кости, и зуб. Но этим, последним, находкам суждено было долго лежать в пыльном ящике, прежде чем исследователь вновь извлечет их на свет.

И вот, в 1893 г. Дюбуа наконец послал на континент телеграмму, возвестившую миру об обнаружении «недостающего звена». Долгожданному предку он дал гордое имя Pithecanthropus Erectus, «обезьяночеловек прямоходящий» (форма бедренной кости не вызывала сомнений в прямохождении, в то время как по имевшемуся материалу трудно было судить, был ли «предок» неговорящим, голубоглазым, или каким-либо еще). Неподалеку от места находки открыватель собственноручно водрузил монумент с инициалами пращура на плите из черного мрамора.

Сергей Головин facebook.com