Возмездие за грех

Смерть стала самым трагичным последствием грехопадения:

«Человекам положено однажды умереть» (Евреям 9:27).

«В Адаме все умирают» (1 Коринфянам 15:22).

«Как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили» (Римлянам 5:12).

Неизбежность смерти – данность, с которой всем приходится иметь дело, как бы ни хотелось обратного. С момента грехопадения само понятие «жизнь» становится относительным, поскольку жизнь превращается в процесс временно продолжаемого выживания или, еще точнее, некоторое время оттягиваемого умирания. Как в классической компьютерной игре Тетрис, выиграть невозможно – можно только оттянуть проигрыш. Человеку может удаться уберечься от болезней и несчастных случаев, но смерти он все равно избежать не сможет.

Генетический механизм умирания более-менее ясен. У наших хромосом имеются концевые участки, неспособные к соединению с другими хромосомами. Они называются «теломеры» – от греческих слов «телос» (конец) и «мерос» (часть) и выполняют в хромосомах защитную функцию. Но ДНК-полимераза неспособна синтезировать копию ДНК с самого конца, вследствие чего теломеры укорачиваются при каждом цикле деления клетки. В итоге максимально возможное число делений клетки оказывается ограниченным длиною теломера. Когда оно исчерпывается, – «game over», процесс прекращается. Мы все «поставлены на счетчик» от самого начала формирования нашего организма.

Интересно, что стволовые клетки способны делиться неограниченно долго. В них при каждом делении теломерные последовательности удлиняются благодаря особому ферменту – теломеразе. По-видимому, до грехопадения подобный механизм действовал и в специализированных клетках органов и тканей. Но в настоящее время добиться такого результата ученым не удается. Библии чужды платоновско-гностические представления о смерти как «освобождении души от тела». Смерть – это конец. Это прекращение бытия, каковое восстанавливается лишь при воскресении:

«Возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься» (Бытие 3:19).

«Если бы Он решил забрать Свой дух и отозвал бы Свое дыхание, погибла бы разом любая плоть, и вернулся смертный во прах» (Иов 34:14,15).

«А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его» (Иов 19:25-27).

Упованием Израиля была вера не в «жизнь после смерти», а в Искупителя и в воскресение мертвых. Если эллинский «аид», царство мертвых, – представление о неком месте в пространстве и времени, где автономные души умерших обречены томиться бесконечно, то еврейский «шеол» – это абстрактный образ небытия, аллегорическое представление о пребывании вне пространства-времени, не имеющий реального воплощения: «Не надейтесь на князей, на сына человеческого, в котором нет спасения. Выходит дух его, и он возвращается в землю свою: в тот день исчезают все помышления его» (Псалтирь 145:3,4).

Потому-то и забота об умершем в Израиле заключалась не в проводах его «в мир иной», а в том, «чтоб имя его не изгладилось в Израиле». В этом, в частности, – основа левиратного брака (от латинского levir – деверь, брат мужа):

«Если братья живут вместе и один из них умрет, не имея у себя сына, то жена умершего не должна выходить на сторону за человека чужого, но деверь ее должен войти к ней и взять ее себе в жену, и жить с нею, – и первенец, которого она родит, останется с именем брата его умершего, чтоб имя его не изгладилось в Израиле» (Второзаконие 25:5,6).

Имя для евреев было знаком принадлежности Богу и Его народу, частью священного Завета. Поэтому крайне важно было сохранение имени в потомстве – это служило как бы залогом обетований: «Ради Иакова, раба Моего, и Израиля, избранного Моего, Я назвал тебя по имени, почтил тебя, хотя ты не знал Меня» (Исаия 45:4). В народе Божьем понятие потомства было связано с преодолением смерти.

Сергей Головин facebook.com