Выживание наиболее приспособленного

Образованный мир не так-то легко было убедить в истинности идей происхождения одних живых существ из других. Наивное объяснение возникновения жирафа из лошади путем вытягивания шеи на протяжении многих поколений, предложенное первым пророком нео-тотемизма Жаном Батистом Ламарком (1744 — 1829), вызвало бурный восторг среди писателей-юмористов и художников-сатириков. Они тут же предложили множество альтернативных «эволюционных» вариантов: удлинения ног у потомственных почтальонов или рук – у рыбаков. Новая вера требовала новой идеологии. Идея чудесного превращения не могла быть воспринята без особого магического заклинания. И заклинание было найдено – звучное, суровое и таинственное: «выживание наиболее приспособленного».

Похоже, лингвисты незаслуженно обошли вниманием это высказывание. Оно, действительно, достойно восхищения! При весьма солидном звучании оно не несет абсолютно никакой информации и при этом – совершенно самодостаточно. Те или иные утверждения могут либо соответствовать реальности, либо – не соответствовать. Это же просто не нуждается в реальности.

Фраза «выживание наиболее приспособленного» имеет замкнутую структуру. Одно понятие в нем определяется из другого – его невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть. Кто выживает? – тот, кто наиболее приспособлен. Кто же такой этот «наиболее приспособленный»? Да тот, кто выживает! Железная логика.

Кстати, в логике для подобных высказываний есть даже специальный термин «тавтология» (от греческого «tauto» – то же самое и «logos» – слово). Однако любые аналоги – погружаемость наиболее потопляемого, цветистость наиболее раскрашенного и т.п. – лишь жалкие подобия этого гениального порождения человеческого разума.

Любой школьник сейчас знает, что автором этого шедевра является Чарльз Роберт Дарвин. Хотя некоторые критики утверждают, что Дарвин не был особо грамотен в сфере своих основных исследований, это не совсем верно. Как и подобает отцу-основателю нового вероучения, Дарвин получил фундаментальное религиозное образование в Колледже Церкви Христовой Кембриджского университета, куда поступил после неудавшейся двухгодичной попытки изучения медицины в университете Эдинбурга.

Будущий корифей был удостоен степени магистра гуманитарных наук (MA) в области богословия в 1831 году, однако особого желания подвизаться на ниве служения страждущим и погибающим не имел. Он уже твердо верил в прогресс, и хотя волшебная фраза еще не была сформулирована, ощущал себя достаточно «наиболее приспособленным», чтобы вплотную заняться своим собственным «выживанием»

Чарльз унаследовал от отца состояние, достаточное, чтобы никогда не заботиться о пропитании. Он решает круто изменить свою жизнь и в том же году, в возрасте 22 лет, не имея какой-либо подготовки в сфере естествознания, отправляется в пятилетний вояж на исследовательском корабле «Бигль» в должности внештатного (т.е. неоплачиваемого, но и никому не подотчетного) натуралиста.

Хотя путешествие «Бигля» было кругосветным, наиболее известным событием стало посещение незадолго до этого аннексированных Эквадором и практически еще не заселенных Галапагосских островов. Именно там Дарвин наблюдал своих знаменитых вьюрков. На довольно молодых в геологическом плане вулканических Галапагосах сформировались очень разнообразные природные условия. В результате из всех изначально возможных вариаций исходного вида вьюрков в одних местах, где пищу можно было добывать лишь под дерном, выжили вьюрки с массивным клювом; там же, где пища существовала в щелях деревьев, большинство птиц имело длинный клюв. И подобных различий было множество. Вот уж поистине классический пример: разные условия жизни настолько изменили внешний облик птиц, что они с трудом походили друг на друга. Однако все они остались всего лишь вьюрками. Молодой же возраст островов являлся прекрасным свидетельством, что тут имеет место лишь отсев неблагоприятных признаков, исходно заложенных в разнообразии вида – уж слишком мало времени прошло для возможности «развития» какого-либо нового признака.

Но Дарвин самозабвенно верил в прогресс, и столь незначительные несоответствия его не волновали. Это была находка всей его жизни. Вскоре естественный отбор был провозглашен им движущим фактором образования не только подвидов, но и далее, – почему бы и нет? – видов, родов, семейств, классов, царств. Главным же выводом, вытекавшим из всего этого, было именно то, чего давно уже с восторгом предвкушения ждала «просвещенная» публика: все возникло само по себе; творение не имеет нужды в Творце.

Сергей Головин facebook.com